О месте христианской иконы в духовной жизни верующего человека размышляет суздальский священник и иконописец о. Андрей Давыдов
Иконописная мастерская отца Андрея (Давыдова) расположена в самом центре древнего Суздаля, всего в ста метрах от Кремля, где нынешними погожими весенними днями гуляют толпы туристов. Но в уникальную мастерскую отца Андрея и в комплекс восстанавливаемых им храмов ‑ Святителя Николая и Рождества Христова - массовый турист практически не заходит.Зато этот адрес на улице Лебедева хорошо известен знатокам и любителям современной русской иконы. Священник Андрей Давыдов ‑ один из наиболее известных в мире иконописцев, работающих в технике энкаустик. Мы говорим с ним о том, что такое икона, какое место она занимает в современном православном храме и в душе верующего человека. Ну и, конечно, знакомим читателя с уникальной техникой письма.
«Доска и краски»,
или Требовательный диалог
- Отец Андрей, в одном из своих интервью вы говорили, что икона для верующего человека является вещью настолько обыденной и привычной, что даже глубоко религиозные люди часто не задумываются над тем, для чего она создана. И все же, что вы, священник и иконописец, думаете о предназначении иконы?
- Конечно, как иконописец и как священнослужитель, я постоянно размышляю над этими вопросами. Для чего в нашей вере присутствует икона? Каково ее главное назначение?
Очевидно, что значение иконы многослойно. Конечно, для большинства прихожан икона прежде всего ‑ средство приобщения к небесной красоте и божественной истине. Для многих ‑ иллюстрация Священного Писания. Безусловно, икона необходима для создания духовной, молитвенной атмосферы храма, для напоминания о святых, о событиях Церкви. Все эти задачи равно важны и равно решаются иконой.
- Но очевидно также, что у иконы есть и более высшее, сакральное предназначение. Предназначение, коренным образом отличающее иконо-графию от других видов живописи…
- Людской природе свойственно стремление иметь реальный, видимый способ общения со Святым. Изначальная христианская доктрина предполагала в то же время, что написанный красками образ Иисуса, Богоматери или любой другой Святой образ способен заключаться в иконе, храниться ею и передаваться с ее помощью здесь и сейчас, являться способом визуального и духовного общения верующего человека с силами небесными. Я уверен, что икона, пусть и не в полной мере, поскольку нет меры познания безграничного, тем не менее имеет в себе и передает энергию Первообраза. Любая встреча человека с иконой ‑ это реальная встреча человека с Богом, диалог, общение.
Присутствие святого в иконном образе и наше общение с ним через образ ‑ это наше реальное личностное общение со святым. А поскольку желание такого общения есть у каждого верующего человека, то возможность такого общения посредством иконы лежит в основе возникновения иконографии как сакрального искусства.
- Бывая в храмах, я много раз видел, что верующие ‑ да и многие священники ‑ воспринимают икону всего лишь как необходимый атрибут церковной молитвенной атмосферы. Как некую обязательную часть интерьера. А порой, если хотите, как некий чудо-
творный инструментарий, с помощью которого можно решить сугубо земные, практические задачи: получить исцеление, помощь, утешение. Но ведь очевидно, что лучшие образцы иконописи написаны для гораздо большего ‑ для требовательного диалога Неба с верующим человеком. Так ли ты живешь на этой земле? Готов ли ты к достойной встрече с Богом? Будет ли тебе что сказать ему, когда придет твой час?
- Вы правы ‑ часто возникает ощущение, что современный человек утратил способность к такому восприятию иконы, к такому диалогу с образом, изображенным на ней. Наше современное сознание ограничено житейскими, бытовыми проблемами и ценностями. Плюс не надо забывать о многих годах искусственно насаждавшегося безверия, почти утраченной христианской культуры среди многих людей. Мы сегодня в большинстве своем мало способны уловить и почувствовать живую связь между иконой как символом, и тем, что она символизирует. Связь между образом и Первообразом. Однако то, что эта связь есть ‑ для меня абсолютно очевидно, как очевидно и то, что если эта связь нарушится и вовсе исчезнет, исчезнет и магия иконы.
Сегодня, действительно, иконы в храмах воспринимаются порой как некий элемент общей «молитвенной» атмосферы. Она определяется такими понятиями, как тишина, покой, мир, благодать. Торжественность и величественность, создаваемые таинственным мерцанием и отблесками лампад и свечей, золото окладов, фигуры святых изображений ‑ чарующее, мистическое, привлекательное пространство. Такие ощущения ‑ важнейшая и необходимая часть религиозной жизни любого верующего человека. Он привык воспринимать храм как родной дом, место, где ему хорошо, уютно, спокойно, тепло и притягательно.
И вот представьте себе, что, придя в такую уютную, почти домашнюю атмосферу своего храма, современный человек видит и почти на физическом уровне чувствует пронзительный, требовательный, очень непростой и часто неуютный взгляд Создателя, задающий человеку серьезные и трудные вопросы о его жизни, душе, о его делах и помыслах. Вы приходите в храм за умиротворением и утешением, а встречаете там приглашение к предельно честному и не всегда приятному диалогу.
Так что «образ взывающий», ориентированный на непростое и предельно искреннее общение с Первообразом, часто просто не вписывается в уютный мирок многих храмов. Более того, пронзительный и непростой образ часто способен разрушить атмосферу многих современных храмов. Чудо встречи с глубиной и тайной Первообраза, которое мы переживаем, глядя на такие шедевры древней иконописи, как, например, «Спас Ярое око», диссонирует со сложившейся и привычной нам сегодня обстановкой многих храмов.
- Очевидно, что существует огромная разница между менталитетом современного человека и той системой мировосприятия, которая была свойственна людям раннего христианства, системой ценностей, породивших молитву и иконопись как образ Первообраза. Что в такой ситуации делать иконописцу: следовать современной традиции создания элементов духовного уюта или писать огненное свидетельство веры, создавать образцы мощного, требовательного, пылающего негасимым огнем призыва к душе человеческой?
- Конечно, каждый сам отвечает за степень серьезности своего отношения к иконе. Однако я считаю, что мы не должны внутренне соглашаться на снижение задачи иконного образа. Поэтому есть необходимость возвращения к его изначальному христианскому пониманию как пространства, в котором зримо существует Первообраз.
Очевидно также, что тот или иной иконописный стиль должен быть органичен с конкретным пространством храма, с его архитектурой, с конкретным приходом. А приход ‑ это прежде всего конкретные люди, каждый со своими проблемами и радостями. Ведь именно для людей пишутся иконы, и любой священник, прежде всего, думает о своем приходе, если хотите, «под него» организуя свой храм, его внутреннее пространство.
Что касается меня, я 14 лет служил во Пскове, в храме XII века ‑ это уникальный памятник древнерусской архитектуры, собор Рождества Иоанна Предтечи. Очевидно, что мне повезло ‑ сама архитектурная среда этого храма, его духовная энергетика помогли мне нащупать верную интонацию моих икон и в значительной степени повлияли на выбор техники иконописи ‑ энкаустики.
СПРАВКА
Возвращение к истокам
Энкаустика ‑ живопись минеральными красками с восковым связующим. В энкаустике используются сухие пигменты из растертых в пудру полудрагоценных камней, минералов и природных охр, для связывания которых берется очищенный специальным образом т.н. «пунический» воск. Использование воска, который полностью обволакивает пигмент, предохраняя его от реакций с другими пигментами, позволяет работам, выполненным в этой технике, многие века сохранять первоначальные цвета и свежесть.
Работы, выполненные в технике энкаустики, отличаются особенной глубиной и тонкостью цветопередачи в сочетании с выразительностью и энергичностью образов.
В иконописи техника энкаустики известна с античных времен (Фаюмский портрет). В этой же технике было создано немало русских православных икон домонгольского периода.