Корреспондент
Даррелла
- Станислав, ваш путь в литературу ведь был извилистым?
- На самом деле он был необычным, но прямым, как стрела. У меня мама ‑ писатель. Она писала рассказы, поэмы, правда, для взрослых. Я в детстве видел, как она каждый день работала за печатной машинкой, поэтому для меня писатель - более привычная профессия, чем водитель или футболист. Глядя на маму, я подспудно готовился стать писателем, особенно с тех пор, как прочитал книжку «Незнайка и его друзья». Я тогда подумал, что тоже хочу что-нибудь подобное написать.
- Но тем не менее вы пошли учиться на худграф, а работать ‑ в зоопарк.
- Я очень люблю животных. Когда я окончил школу, я не мог идти на биофак, потому что у меня было плохо с точными науками. А рисовал я очень прилично. Поэтому у меня была одна дорога ‑ художественное училище. И я не жалею об этом, потому что некоторые свои книжки я теперь иллюстрирую сам. Это ведь интересно - читать книгу с рисунками автора. Очень цельная книжка получается.
- О чем вы пять лет переписывались со знаменитым писателем, натуралистом Джеральдом Дарреллом?
- Первый раз я написал ему большое письмо с предложением помощи. Дело в том, что в конце его книги был указан адрес для единомышленников и сочувствующих. Он мне ответил: «Спасибо! Но я имел в виду другую помощь. Пришлите 10 фунтов стерлингов». Я ответил ему: «Денег у меня нет, но давайте с вами дружить». У них при зоопарке был клуб для детей, интересующихся природой, который даже выпускал свою газету. Они мне каждый год присылали непроданные номера. Я отправлял им свои рисунки и заметки и чем-то заинтересовал сотрудника зоопарка, ответственного за связь с общественностью (не думаю, что мне отвечал лично Даррелл). Наверное, я был первым корреспондентом из нашей страны. И дошло до того, что они пригласили меня к себе учиться. Я к тому времени уже поработал в зоопарке и съездил в экспедицию в Камбоджу. Я поучился там и написал об этом книжку. Таким образом, у меня два образования: художественное училище и диплом специалиста по разведению редких видов.
Чтобы жанр
не умер...
- Почему вы пишете для детей?
- Я больше ничего не умею. Хотя я попытался написать одну вещь для взрослых - «Остров, одетый в Джерси». Это как раз о моей учебе в зоопарке Даррелла. Но мне сказали: «Да ты что! Это же про животных». Про животных - значит, для детей. У нас, в России, традиция такая. Кстати, в Англии ни Джеральд Даррелл, ни Джеймс Хэрриот, ни Конрад Лоренц не считаются детскими писателями. А у нас все, кто писал о природе, о фауне, начиная с Аксакова, Бианки, Чарушина и заканчивая Пришвиным и Паустовским, остались в детском чтении. Вот и мне не удалось к взрослым прорваться. Ну и слава богу!
- Литература не вытеснила животных из вашей жизни?
- Вытеснила. И это правильно. В зоопарке я ухаживал за животными. Я любил свою работу, мне до сих пор очень нравится бывать в Московском зоопарке, там очень хорошая атмосфера. Но там ты никакой америки не открываешь. Придет другой человек, который точно так же пройдет стажировку и будет делать то же самое, может, даже лучше тебя. Когда я работал в зоопарке на острове Джерси, мне сказали, что для сохранения природы сейчас гораздо важнее работа не в зоопарке, а просвещение людей в городах, потому что именно города съедают окружающую среду, которая деградирует сейчас со страшной силой. У меня, конечно, влияние на людей очень маленькое, потому что тиражи маленькие. Но, по крайней мере, я понимаю, что делаю какое-то важное и полезное дело. В детской литературе у нас книг о животных практически нет. Я понимаю, что я здесь нужен и поэтому до поры до времени буду писать книжки о природе, чтобы этот жанр не умер до конца, хотя мне интересны и другие жанры тоже.
- Многие писатели, особенно в провинции, издают книги на собственные деньги. Долго копят перед этим. А вам удается обеспечивать семью литературным трудом?
- Да, особенно учитывая, что я живу один. Но действительно, если бы у меня была большая семья, мне было бы тяжело. Издавать за свой счет ‑ вообще бесполезное дело. Иногда думаешь, что издашь книгу, тебя заметят, и дело пойдет. Ничего подобного. Если заметят, то тебя заметят и без книги и дадут возможность выйти к читателю. Для этого есть семинары. Их ведут писатели, которые вращаются в кругу издателей. Есть литературные премии. Например, «Книгуру». Это общероссийская премия подростковой литературы. Литсовет отбирает сначала длинный список, потом короткий. А из короткого списка выбирают уже дети. Если попасть даже в короткий список этой премии, то книгу опубликуют, потому что у премии есть издательства-партнеры. Это не такой мощный конвейер, как при Советском Союзе, но все-таки это работает.
- У вас есть уже «главная книга»?
- Самому писателю это сказать невозможно. Недавно я прочитал записки Юрия Олеши, так вот он никогда не думал, что маленькая вещица «Три толстяка» останется единственной книжкой после него. Он писал ведь серьезные книги. Сам писатель себя объективно оценить не может. Поэтому мне кажется, нужно относиться к себе критически. Сравнить, например, себя с Марком Твеном. Это очень отрезвляет. Это надо всегда держать в голове и понимать, что не премии главное и не популярность. Конечно, время расставит все по своим местам. Останется ли вообще что-то от нынешней детской литературы, это для меня большой вопрос.