Общественные противоречия
Я давно сотрудничал с «ПроВладимиром» и его предшественником «Выбором33», а с 1 августа 2014 года по 23 июля нынешнего года был его штатным сотрудником (корреспондентом, расследователем, менеджером по взаимодействию с органами власти).
Мое увольнение из «Лебедя» этим летом... На самом деле «антикоррупционер» Шляпужников (он - заместитель генерального директора «Трансперенси Интернешнл ‑ Россия») пытался применить в отношении меня административный ресурс.
С 2014 года группа активных горожан, в которую входили я и Шляпужников, реализовывали проект «Владимирское Общественное Собрание» (ВОС). С весны 2015 года Шляпужников начал приватизацию этой структуры, пытался командовать ее участниками сам и с помощью своих сотрудников. Я заявлял, что ВОС должно быть сообществом равных, а все лица, которые привлекаются для исполнения конкретной работы, должны быть подотчетны ВОС, а не наоборот. Сам я в ВОС занимался взаимодействием с органами государственной власти и МСУ и поэтому чувствовал, как несогласованные действия ряда подчиненных Шляпужникова бьют по репутации проекта. Яркий пример: участие «ПроВладимира» в популяризации законопроекта о защите зеленых насаждений, разработанного ВОС, и затем - размещение на «ПроВладимире» рекламы жилищного комплекса, который строится на месте Козьего парка.
Шляпужников, видимо, полагал, что раз я работаю в движении, то должен быть его цербером: выступать против товарищей по ВОС, большинство из которых выступило против попыток установления Шляпужниковым своей диктатуры. Мое несогласие с подобным подходом привело к репрессиям.
Неофициальные отпуска
В движении «Лебедь» отпуска официально не оформлялись. Сотрудники договаривались со Шляпужниковым. Обычная практика: отпуск на неделю в одно время года, еще на неделю ‑ в другое. Поэтому мне было предложено взять такой отпуск с 13 по 17 июля. Я согласился.
Когда я ушел в отпуск, то Шляпужников стал возмущаться тем, что я солидарен с участниками ВОС Бологовым, Ишутиным и Косыгиным. Он мне позвонил. Я предложил компромисс, что не буду в рамках своей работы заниматься ВОС, перестану представлять ВОС в органах власти. Шляпужников поддержал этот вариант. Но проблема была в том, что на тот момент я был оформлен менеджером по взаимодействию с органами власти (с одновременным исполнением обязанностей журналиста «ПроВладимира»).
Как только я вышел из отпуска 20 июля, то поставил вопрос - раз я больше не выполняю функций менеджера, то необходимо оформить меня корреспондентом, которым я по факту являлся. Там была разница в зарплатах ‑ 60 и 40 тысяч рублей соответственно. Я согласен был получать журналистские 40 тысяч, если это будет официально прописано в новом трудовом договоре.
Шляпужников отказался это сделать. Затем он мне предложил написать заявление об уходе по собственному желанию. Сказал, что найдет любой повод, чтобы меня уволить. Что и сделал в тот же день, 20 июля. Он обвинил меня в прогуле рабочей недели с 13 по 17 июля, когда я по согласованию с ним был в отпуске. На следующий день он отказался отдать мне приказ, но издал идентичный 23 июля. Причем «свидетелями отсутствия» выступили Анна Куликова (главный редактор «ПроВладимира») и Анна Шторм, которые хорошо знали, что я не прогуливал, а отсутствовал на работе, будучи в отпуске по согласованию с руководителем.
Буйная фантазия «антикоррупционера»
24 июля на «ПроВладимире» Шляпужников опубликовал статью, в которой предъявил мне новые обвинения: «...Основной причиной увольнения Кирилла из проекта стало банальное «крысятничество». Кирилл незаконно получал доступ к моим документам (договоры с контрагентами, донорами, кадровая документация, стратегические планы) и передавал их третьим лицам, никак не связанным с «Лебедем» и даже недружелюбно к нему настроенным». Именно это, а не прогул он назвал основной причиной моего увольнения. Причем с уголовным лексиконом: «крысятничество»...
Версия по поводу моего «прогула», если бы ее Шляпужников начал развивать ‑ это то, чему не поверит никто из коллег и читателей. Заодно засмеяли бы его, что держит он нас всех за малых детей. Именно поэтому, как я думаю, Алексею понадобилось сгустить краски, придумать прикрытие.
Откуда наглость, самоуверенность и пренебрежение к закону и приличиям у Шляпужникова, который всех призывает к открытости, прозрачности, честности? На мой взгляд, она связана с тем, что дальнейшие разбирательства в отношении него он готов представить в качестве «преследования по политическим мотивам», а себя выставить жертвой.
Судебная плоскость
Я направил заявления в Государственную инспекцию по труду, ФНС, ПФР, Фонд соцстраха РФ и в суд. Но и в этом случае «антикоррупционер» не успокоился. Он отказался предоставить в ГИТ документы для проведения проверки. А вот из ответа Соцстраха выяснилось, что «Лебедь» не сдал отчетность за первое полугодие 2015 года.
Конечно, больше всего он надеется, что голословные обвинения меня в прогуле и «крысятничестве» не вскроются даже в суде. Зря.
Не на руку ему и показания его заместителя по «Лебедю» гражданки Шторм. Она ставила подписи под актами о моем якобы отсутствии на рабочем месте, а вот в Ленинском районном суде (судья Наталья Ильина) Шторм пояснила, что сама свидетельницей этому не была. Спасибо ей за откровенный рассказ о том, что в организации никогда официально не оформляются отпуска. Да и редакционная переписка с главным редактором «ПроВладимира» Анной Куликовой, которая сама сообщает коллегам, что я в отпуске, на суде не отрицалась даже самим Шляпужниковым. А ведь гражданка Куликова тоже как бы - свидетельница моих «прогулов».
Что касается «незаконного доступа к документам». Я подал иск о защите чести и достоинства и требую опровержения и компенсации морального вреда.
7 октября Октябрьскому райсуду (судья Ольга Орешкина) представительница Шляпужникова представила доказательство. Речь идет о направленном мной на корпоративную почту «Лебедя» (администратор почты ‑ сам Шляпужников) другому сотруднику движения, Кириллу Ишутину, письме, в котором содержится отсканированный текст договора института «Открытое общество» (Фонд Сороса) с «Лебедем» о предоставлении «Лебедю» гранта, нечитаемый, на английском языке. Шляпужников не пожалел 5 тысяч рублей на фиксирование «доказательства» у нотариуса. Суд затребовал заверенного перевода.
Почему я использую кавычки для слова «доказательство»? Задача ответчика ‑ привести весомые аргументы о том, что его утверждения соответствуют действительности. А переданное суду само по себе в значительной мере опровергает фразу Шляпужникова: «Кирилл незаконно получал доступ к моим документам (договоры с контрагентами, донорами, кадровая документация, стратегические планы) и передавал их третьим лицам, никак не связанным с «Лебедем» и даже недружелюбно к нему настроенным».
Доказательств, что доступ был незаконным, что документ был секретным, не представлено. Ответчик не привел ссылки ни на один федеральный закон, не представил приказа по организации. Документы? Документов немного, лишь один: договор с донором, на последней странице которого приведен бюджет гранта. Сотрудник той же самой организации явно не относится к категории, которую Шляпужников называет «третьим лицам, никак не связанным с «Лебедем» и даже недружелюбно к нему настроенным». Я уж не говорю о том, что тайна личной переписки (прочитано было мое сообщение, направленное с личной почты) защищено Конституцией, а ее нарушение влечет за собой наказание.
Неувязка в позиции руководителя «Лебедя» заключается в том, что некоммерческая организация обязана отчитываться об источниках своего финансирования, поэтому ни сам факт существования такого документа, ни его содержание в принципе не могут быть тайной, особенно для сотрудников НКО.
В конце мая этого года, когда я еще работал в «ПроВладимире», Шляпужников предупреждал нас, что «к нам придут из прокуратуры». Когда проверка завершилась, то было сказано, что сотрудники правоохранительных органов принесли с собой переведенный текст именно договора с Фондом Сороса. Значит ли это, что Шляпужников хотел утаить документ от государства? Сам он заявляет, что нет. Тогда из-за чего истерика?
Мне думается, что ее причина ‑ мнительность Шляпужникова. Скорее всего, он предположил, что соглашение с Соросом передал в прокуратуру либо я, либо Ишутин.
Такая вот «прозрачность»
Прочитавшие эту статью люди могут меня упрекнуть в том, что я стараюсь очернить Шляпужникова и движение «Лебедь». Но у меня нет такой цели. Шляпужников и сам с этим справляется, переругавшись сразу с большой группой людей, которые до недавнего времени поддерживали его. Мне такое поведение Алексея непонятно. И без того у некоммерческих организаций, получающих иностранные средства, хватает проблем. Но складывается ощущение, что он буквально нарывается на новые неприятности. Так активно кидает «дерьмо на вентилятор», будто собирается покинуть город или страну.
Но суть не в личных планах конкретного индивида. Случившееся еще раз подчеркивает необходимость устранения двойных стандартов в правозащитной деятельности в России.
Я представляю себе, какой визг поднял бы Шляпужников, если бы так, как меня, увольняли, например, сотрудника областной администрации или «Единой России». Это обязательно было бы использовано для наезда на власть. А когда он сам это делает, то все нормально. А его вышестоящие руководители по «Трансперенси Интернешнл» молчат, чем выказывают ему поддержку.
Прозрачность предполагает, что не только власть, но и общественники, в т. ч. ратующие за прозрачность, обязаны действовать в данном ключе. Если вы против распила бюджета, то будьте любезны и свой бюджет вести корректно. Если вы защищаете права человека, то извольте в собственной организации тоже соблюдать законы. Иначе потом не удивляйтесь, что к вашей деятельности относятся в лучшем случае с сарказмом.
Режиму на заметку
От редакции: кстати, Кирилл Николенко в целом подтвердил и наши выводы касательно финансовых дел движения «Лебедь». Более того, наши предположения оказались даже скромнее, чем действительный размах крыльев «Лебедя». Мы считали, что его штат состоит из 10 человек. Николенко говорит, что в «Лебеде» 13 штатных сотрудников. Мы предположили, что журналисты «ПроВладимира» могут получать по 30 тысяч рублей. Николенко утверждает, что журналисты имеют оклады по 40 тысяч рублей, главред ресурса - 60 тысяч рублей. Юристы «Лебедя» - также по 40 тысяч рублей. Сам руководитель «Лебедя», как подтвердил Николенко, имеет оклад в районе 150 тысяч.
Поймите, это не счет денег в чужих карманах. В принципе, мы рады благосостоянию коллег. Другое дело, что мы также должны ясно понимать, сколько и за какую музыку платят «правозащитникам» в скромном и далеком от мировой политики Владимире западные доноры. Что же тогда творится в кошельках профессиональных «правозащитников» Москвы, Питера, Казани, Ебурга?..
Далее: Николенко отчасти восполнил наш пробел в иностранном финансировании «Лебедя». У него, как и у нас, до сих пор нет данных об иностранном финансировании движения за 2014 год (отчет пока еще не публичен). Однако есть данные о том, что в 2015 году «Лебедь» получил $220 тысяч от Фонда Сороса. По сегодняшнему курсу в 63 рубля за доллар это составляет 13 миллионов 860 тысяч рублей!
Наш главный вывод: информационная политика ресурса «ПроВладимир» щедро оплачивается недружественными по отношению к России и ее лидерам структурами. Информационная политика ресурса соответственно не является объективной, а строится на отборе и освещении новостей с точки зрения западного спонсора. Она объективно может быть направлена на дискредитацию как российской вообще, так и владимирской в частности действительности - как того, вероятно, и требует заказчик.
По факту мы видим следующее: Россия по ряду важнейших вопросов глобальной политики (санкции, Украина, Сирия и т.д.) отстаивает свой государственный суверенитет и свои интересы. Это не нравится США, и отсюда мы со Штатами порой пребываем в состоянии информационной войны. При этом в провинциальном Владимире работает контора, которая щедро финансируется нашими «американскими партнерами». Помимо прочего, эта проамериканская контора стремится аккумулировать во Владимире всех недовольных и, видимо, не бесплатно, пытается дискредитировать любые действия должностных лиц города и области.
Мы допускаем, что в некоторых своих выводах коллеги из «ПроВладимира» не всегда неправы. Но кто им поверит, если знать, кто им платит?..
Иван СТЕПАНОВ.
Антон ЗЛОБИН.