«Ваше благоразумие страшнее моего безумия», - грустно выдыхал странствующий рыцарь Сервантеса после очередного «подвига». Пожалуй, эта фраза Дон Кихота во все времена прозвучит неким укором и заставит задуматься, кто на самом деле сошел с ума: тот, кто спешит наделать кучу добрых дел, или же те, кто его нещадно колотит за неуместную инициативу? Фото Натальи ЛАРИНОЙ.
Тему геройского простодушия на владимирской сцене поднял главный режиссер Калужского драматического театра Александр Плетнев. Перед премьерой он говорил об условности искусства. Театр таков, каким его видят зрители, что они прочтут со сцены, то и есть...
Чтение романа самого Сервантеса нельзя назвать простым. Пожалуй, многие, придя на премьеру, так и не осилили оригинал до конца. Однако сюжет, очевидно, знаком каждому с юных лет. Да и тема сумасбродного рыцарства довольно популярна и уже не нова. По количеству упоминаний и интерпретаций Дон Кихота можно смело ставить в один ряд с другими классическими персонажами, такими как Гамлет, Фауст...
Впрочем, вернемся на сцену. Из декораций - подвешенные на цепи книги, а среди них - узник доблестных романов сеньор Кехано (в исполнении Михаила Асафова). Истории о славных подвигах стали его тюрьмой, а злая ирония близких - наказанием. Так кажется в самом начале спектакля, когда безвольный идальго позволяет надеть на себя доспехи, стоя не шелохнувшись. Герой Михаила Асафова, кажется, совсем не стремится совершать подвиги. Он путешествует, не выходя из собственной комнаты. Верный же спутник его Санчо Панса (Анатолий Шалухин) и вовсе тихонько сопит в стороне, ни о чем не подозревая. Кажется, этих двух будущих странников просто-напросто заставили поверить в себя.
Но, как говорится, долго запрягает да быстро едет. Как только у Дон Кихота появился медный таз на голове, пусть и с подачи близких, все сразу встало на свои места или, наоборот, перевернулось с ног на голову... Если в самом начале действа несколько не хватало движения, то тут все завертелось. Правда, сам рыцарь казался все же несколько печальным и усталым. Растормошить его смогла лишь драка на постоялом дворе, где он счел неуместным платить деньги за ночлег. Ведь, как написано в книгах, рыцаря везде должны бесплатно привечать. За такое предположение и наградили тумаками Дон Кихота, а заодно и Санчо Пансу. Эта заварушка здорово расшевелила странников и позабавила зрителя.
Важно отметить и любовную линию в сюжете, ибо расположения незадачливого идальго стала добиваться одна из прекраснейших, в то время как он хранил верность некой даме сердца - Дульсинее Тобосской. Крестьянская девушка очень робко, сродни самому Дон Кихоту, держалась в стороне. Ее к условно созданному образу красавицы, судя по всему, также подталкивали горожане...
После борьбы с ветряными мельницами Дон Кихот и вовсе выбился из сил, которых и изначально-то у него практически не было. В этом отношении герой Михаила Асафова, пожалуй, выглядел очень современным. Рыцарство в ХХI веке если и есть, то оно словно «из последних сил». Причем последняя исповедь героя свидетельствует о том, что он сам отчетливо понимает всю нелепость предпринятого им. Да, увы, по-настоящему отчаянные борцы за нечто светлое все чаще сегодня задаются вопросом: «а для чего?».
Романтическим пафосом зрители обязаны, безусловно, самому Дон Кихоту, а вот клоунады было не так много. Ответственными за нее стали музыкальное сопровождение, девушки, жившие на постоялом дворе, а также некоторые декорации. Главных героев спектакля отличала скорее трогательность, нежели клоунские способности.
В целом же спектакль получился довольно наивным в начале и очень трезвым в финале. Вряд ли кому-то захотелось по окончании надеть на себя доспехи. И в то же время многие, вероятно, не смели громко хохотать над нелепым рыцарством. Было несколько тоскливо и даже в некоторой степени обидно. Согласитесь, чем дальше, тем меньше становится романтиков и прочих безумцев. А жаль...