Михаил Асафов окончил один из лучших театральных вузов страны - школу-студию МХАТ - и 33 года посвятил служению именно нашему театру. Артист, умеющий удивительным образом смеяться одними глазами (и ими же выражать смертельное горе), сыграл за это время сотни самых разноплановых ролей.
Режиссерский опыт Михаила Асафова тоже весьма интересен - мы могли оценить это на спектаклях «Пассажир без багажа» и «Примадонны». В действующем репертуаре театра Михаил Васильевич занят в постановках «№ 13» и «Свадьба Кречинского», «Шум за сценой» и «Ханума», «Ревизор» и «Круг», «Король Лир» и «ТТ. Твардовский. Теркин», «Три сестры» и «Господин, который платит»... А на бенефисе зрители смогут увидеть «Дон Кихота», где «легендарный идальго - собирательный образ всех чудаков-мечтателей, бесплодно, безрассудно, но неутомимо воюющих с мельницами обывательского благоденствия…».- Михаил Васильевич, от кого в театре больше зависит результат? От режиссера, актеров?
- От режиссера, актеров, осветителей, костюмеров, художников... От компании! Театр вообще - дело коллективное. Коллективу главное - договориться о том, что и как делать. А когда договорились, то надо всей компанией дружно делать общее дело. Конечно, очень важно, чтобы у режиссера была основная мысль будущего спектакля и чтобы он хорошо знал профессию. Потому что когда актер знает профессию лучше режиссера, это уже беда. Но я, к счастью, с подобным почти не сталкивался. Да, многие режиссеры подавляют артиста. Но мне пока с режиссерами везет. Ну и я стараюсь в каждом режиссере найти разумное и очень интересное зерно, которое должно соответствовать моим устремлениям, времени, чаяниям зрителей - чтобы им было интересно. Мы ведь в театре должны делать только интересные вещи. Иначе - смерть.
- Что значит для вас бенефис? Что-то приятное, ответственность, время подвести какие-то итоги?
- Ну, чувство ответственности всегда должно быть за каждое слово, за каждый поступок. А вот итоги мне подводить рано. (С улыбкой. - М.К.) Я еще молодой человек.
- Я имела в виду промежуточные итоги.
- Промежуточные итоги я каждый день подвожу. Каждый выход на сцену - это определенный итог.
- Вы согласны с тем, что в театре одну и ту же роль нельзя сыграть одинаково?
- Конечно, нельзя. Ты обязательно привносишь в роль что-то новое - каждый спектакль. Всегда очень многое зависит от зрителя, от настроения, от партнеров... Спектакль должен идти... правильно. Правильно по тому, как он поставлен - по основной мысли, идее, которую «вплеснули» в него все участники коллектива, чтобы эту идею вложить в зрителя, чтобы он в свою очередь стал добрее, лучше, мудрее, счастливее, веселее - ну, это зависит от того, какой спектакль - комедия, мелодрама, водевиль, трагедия или что-то философское...
- А какой жанр лично вам больше нравится?
- Мне нравятся все жанры. Если спектакль сделан правильно, хорошо, профессионально, то он непременно находит отклик у зрителя, невзирая на жанры...
- Кстати, о зрительских откликах... Не знаю, порадую я вас или огорчу, но у меня любимый спектакль с вашим участием, растрогавший меня до слез, - это «Сильвия».
- А! Я очень любил этот спектакль. Я вообще очень любил работать на малой сцене. Обожал и «Сильвию», и «Дядю Ваню», и «Хочу сниматься в кино»...
- Чем она вам так нравится?
- Тем, что на малой сцене любой внутренний поворот, который у актера обязательно бывает, не нужно дублировать жестом, каким-то сильным словом. Люди все видят. Буквально поворот глаз, полуулыбка уже вызывают отклик у зрителей. Есть такое выражение «Смех - это целый монолог, а улыбка - это реплика». Вот на малой сцене зритель «читает», ощущает и воспринимает каждую тончайшую «реплику». Это на самом деле очень воодушевляет. Впрочем, мне и на большой сцене очень комфортно. Мне нравится работать и крупными мазками, крупными штрихами.
- Вы сказали, что вам везет с режиссерами. А они, во всяком случае, те, с кем я общалась, уверяют, что им везет с вами. Они вам это в глаза говорят?
- Нет. Не говорят... Хотя, знаете, Роман Николаевич Ильин, который выпускал «ТТ. Твардовский. Теркин», практически сказал... Я к нему приходил каждый раз на репетицию, прихожу - он работает с молодыми. Я ему: «Роман Николаевич, когда мне-то? У меня же и слов еще нет». Он в ответ: «Подождите, Михаил Васильевич, все будет». И буквально где-то за неделю до премьеры он мне: «Вот ваши слова, вы же народный артист и вам это все легко!». Я думаю - интересно девки пляшут! Но как-то все получилось. Он тоже очень хороший режиссер, с развитой фантазией. Очень точно дает задачу, и поэтому эту задачу очень легко выполнять. Вообще когда режиссер точно дает задачу, точно определяет направление, общую мысль, тогда работать легко. А когда мысль расплывчата в стиле «сделайте что-нибудь такое», думаешь: «Бог мой, у меня двести ролей, я могу с любой взять - от этой роли кусочек, от этой, от той... Скомпоную, и будет этакая компиляция». Это хорошо, наверно. Но мне всегда хочется делать что-то новое.
- Я в разное время бывала на репетициях спектаклей с вашим участием и ни разу не видела, чтоб вам было сложно работать с каким-либо режиссером. Вы никогда не злились, не раздражались и не строили из себя уставшего гения...
- Здесь все просто. Работать надо очень по-доброму. Если начинаешь злиться - на режиссера, партнеров, лучше остановиться и на себя немножечко позлиться. Как можно на что-то или кого-то злиться, если для меня каждая роль - работа, экзамен, определенные нервные затраты, возбуждение?
- А удовольствие?
- Так в этом и есть удовольствие! Когда начинаешь искать, что-то новое пробовать, думать по-новому... Делать что-то, чего еще никогда не делал, в чем не «варился». Это же чудесно.
- Какие роли вам больше по душе?
- Любые. Я везде ищу что-то новое и любопытное.
- Но есть неинтересные, мелкие роли.
- Нет таких ролей. А если и есть, то сделать роль интересной, заметной, большой, шикарной, масштабной и т.п. - и есть твоя работа. Я, например, люблю даже эпизодические свои роли. Например, мне очень дорог мой князь Тугоуховский в «Горе от ума», хотя мой персонаж произносит за весь спектакль всего несколько междометий... Я вообще очень люблю свою профессию. Обожаю ее. И считаю, что вообще нет ни плохих фильмов, ни плохих спектаклей, ни плохих книг, ни плохих статей. В любом даже самом плохом произведении творчества есть определенные ростки, которые стоит рассмотреть, заметить, - даже гениальные иногда... Нельзя так сразу и категорично рубить сплеча в оценках. В любой куче сора обязательно попадет жемчужное зерно, которое увидишь и скажешь - «Вот оно!». В любой!
- В «Утомленных солнцем-2», например.
- Этот фильм снят очень профессионально. Это мощь, это профессия, это понимание того, чего человек хочет. Конечно, там, увы, крутизна съедает искусство. И мне, кстати, тоже не нравится это кино. Но в каких-то моментах оно меня «забирало».
- Получается, в хороших произведениях жемчужин больше.
- Безусловно. А наше поколение воспитано на шикарной литературе, великолепном кинематографе, балете, театре... Это счастье. Мы избалованы этим огромным кладезем искусства, мы вдохнули его в себя, что-то, надеюсь, можем и отдать теперь... Ведь в каждом человеке всего полно: и ангельского, и дьявольского. Надо только найти это у себя, раскопать, все оттенки пережитого. Даже у молодого человека, даже у маленького ребенка все это есть. Ведь почему дети так хорошо играют? Потому что у них фантазия хорошая. Они искренне думают, что так должно быть, верят в это...
- Прямо по системе Станиславского.
- Верно. Дети играют по системе Станиславского. Система Станиславского состоит, по сути, из трех слов - «Если бы я». А у детей это получается интуитивно, неосознанно, поэтому они всегда очень хорошие актеры.
- Спасибо за интервью.