Эти записи вел мой отец, когда ему было 23 года. Столько сейчас моему сыну. Перед вами последняя публикация дневников моего отца.
25 декабря 1947 года
Что-то я не замечаю в себе прежней усидчивости, прежнего рвения к учебе. Карточная и денежная реформы всецело поглотили весь народ и меня в том числе. 20 декабря получил законные 230 рублей стипендии уже новыми деньгами, накупили с Генкой на радостях масла, крупы, сахара, свинины, белого хлеба. И все это без карточек. Наслаждались вовсю почти неделю. В итоге у меня от стипендии осталось ровно 30 рублей, деньги как-то катастрофически убыли, боюсь, что на Новый год даже не хватит на выпивку. Водка, зараза, нисколько не подешевела и по-прежнему стоит 115 рублей.
В московских магазинах в первые дни после отмены карточек было все, что душе угодно. И все продавалось свободно, за деньги. Люди восхищались мудрой реформой, но изобилие быстро кончилось. В последние два-три дня уже трудно было купить сахар и крупу, в магазины выстроились огромные очереди, даже в булочные за хлебом. Со всех окрестных областей в Москву понаехали граждане с мешками и огромными баулами, так что я вчера не смог уехать домой. Весь поезд до Петушков был забит этими мешками, полными хлеба и всего остального. Немудрено, что в магазинах остались одни пустые полки.
Но мы не унываем. Ежедневно по вечерам устраиваем у себя в комнате концерты художественной самодеятельности. Я играю на баяне, Рогачевский - на скрипке, Морская душа - на мандолине с оборванными струнами. Из 29 комнаты к нам приходит Миша Зельцман со своей хроматической гармошкой. Слух у Миши идеальный, он сразу подхватил весь наш репертуар и с ходу начал импровизировать. Таким образом, у нас целый оркестр и довольно слаженно получаются популярные песенки. На носу экзамены, однако это событие не сильно меня волнует. Наш колхоз взял за правило помимо ежедневных концертов устраивать свое казино, свой игорный дом. Перед сдачей зачета необходимо сначала сдать зачет по картам при игре в преферанс и выиграть определенное число раз. Только выигравшие допускались к зачетам.
В климате что-то здорово изменилось, вчера шел настоящий дождь, и это в конце декабря. Снега почти нет, везде лужи, так что ходить в валенках неудобно.
Я трижды был в опере, слушал «Евгения Онегина», «Князя Игоря», смотрел «Лебединое озеро». Пересмотрел все новые фильмы, был в театре «Эрмитаж» на концерте Утесова. Леонид Утесов сегодня, по крайней мере в Москве, самый популярный артист. На его концерте было целое представление. На сцене стоял огромный примус, который сам Утесов и его музыканты время от времени «раскочегаривали», исполняя блатные песни. Но много было и военных песен, я впервые услышал морскую песню про Одессу.
27 января 1949 года
Давно не писал ничего в дневник. Обычные институтские будни, зачеты, экзамены, все довольно однообразно. Что ж писать?
Сижу дома один-одинешенек, изредка ворочаю в печке горящие головешки, просматриваю газеты, перечитываю старую, с ятями, книгу Салтыкова-Щедрина, наблюдаю через заснеженное окно улицу со знакомой церковью и пишу. Мама ушла в город за покупками, отец в командировке. Все заняты делом, только я на каникулах и делаю что душе угодно.
Эта пятая по счету сессия была для меня самой удачной и самой легкой. Я сдал экзамены на повышенную стипендию, а это целых 317 рублей. Одно тревожно: 220 рублей инвалидной пенсии могут у меня отобрать, потому что раненая нога позволяет уже бегать, кататься на коньках, танцевать всю ночь. Врачи в военкоматах опытные, провести их невозможно.
В этом семестре мало кто из нас ходил на лекции, потому что весь третий курс был загружен индивидуальными домашними заданиями, курсовыми проектами по деталям машин. Мы изучаем машины для легкой промышленности, причем не только наши, но и иностранные, которые после войны завезли в качестве контрибуции в СССР. Это отличные машины, очень производительные и современные. Я занимался в своей комнате, которую искренне люблю. Она необычайно удобна, с большим балконом, с видом на набережную и Москву-реку и даже на Кремль. У нас появились два новых шкафа, куда уместилась вся одежда - наши «шахтерки», «косые сажени», бостоновые праздничные костюмы, обувь.
У нас свой колхоз, основанный на общности продуктов и интересов. Мы так здорово оборудовали свою комнату, что комендант общежития выдал колхозу премию в 150 рублей. На эти деньги с собственной добавкой купили красивый абажур, несколько запасных электролампочек и, конечно, водки с закуской. Комендант - развеселый отставник дядя Герман - с удовольствием выпил с нами, окосел и начал бесконечный рассказ про свои военные подвиги. Да мы сами ему можем рассказать про свои, причем гораздо интересней! Дядя Герман обнаружил, что его никто не слушает, обиделся и ушел, пообещав больше никаких премий нам не выписывать.
Новый год опять встречал в Москве в теплой компании друзей. Девчата накупили всякой снеди, парни - вина и водки. В двенадцать часов, как положено, все чокнулись, и началось веселье. После Нового года экзаменаторы стали явно щадить студентов, завышая оценки и открыто разрешая пользоваться шпаргалками. Поэтому наша группа побила все рекорды успеваемости, а я вышел вообще круглым отличником.
Просмотрел свои прежние записи и вспомнил время, когда отменили карточки. С тех пор прошло немало времени, все потихоньку нормализовалось. В булочных очередей совсем нет, свободно продается белый хлеб, разные булки и баранки. Правда, это только в Москве, у нас, во Владимире, очереди за хлебом сохранились и купить белый хлеб можно далеко не всегда. Мама не случайно ушла за покупками надолго, потому что наверняка придется выстоять немалую очередь за маслом, хлебом или еще чем-то.
Во Владимире почему-то очень мало магазинов, и все они чрезвычайно грязные, тесные и неуютные. Большинство расположено на Шалопаевке, в самом центре, и люди вынуждены добираться до магазинов пешком, потому что автобусы ходят редко. Самый крупный - магазин № 4 рядом с Торгсином, и в нем всегда давка. Продавцы словно делают одолжение покупателям, постоянно грубят, прикрикивают на очередь, закрываются на обед на полчаса раньше, чем положено, и минут на двадцать раньше закрывают магазин вечером.
10 августа 1949 года
Что за мерзкая погода! Целую неделю льют дожди, очень холодно и грязно. Кажется, совсем недавно было 1 мая, солнце, демонстрация на Красной площади, когда я совсем близко видел всех вождей и Сталина. Он был в белоснежном кителе с погонами генералиссимуса, все время смеялся, что-то кричал с трибуны проходящим людям.
Первомайская демонстрация 1949 года была особенно многолюдной, колонны стекались к Историческому музею со всех сторон, было море знамен, транспарантов, цветов. Люди надели самую лучшую одежду, а колонны спортсменов были в одинаковых костюмах. Ребята строили разные пирамиды и изображали военные сценки.
За те полгода, что я не был в своем родном и чудесном Владимире, здесь многое изменилось. По улицам насадили много деревьев, поставили лавочки у автобусных остановок, заасфальтировали центральные улицы. Появились два новых кинотеатра - Концертный зал и кинотеатр Летний на Козловом валу. На парке им. Пушкина повесили огромный плакат «Аттракционы», хотя никаких аттракционов там нет. Есть только десяток мальчишек, которые никак не могут попасть мячом в дыру.
На танцплощадке в парке ежевечерне играет военный духовой оркестр, здесь постоянно собираются студенты, обучающиеся в Москве. Мы много танцуем, иногда, если позволяет погода, отправляемся гулять за город. Но я что-то давненько не был на этих встречах, стал настоящим домоседом. С удовольствием печатаю фотографии, много читаю. Дома я с 6 июля, так что большая часть каникул уже прошла. Надо признать, что я даже соскучился по Москве, по воздуху, пропитанному запахом бензина и гари, по своей комнате на четвертом этаже, по друзьям-товарищам, даже по учебе. Хотя наш сад по-прежнему великолепен. Полно ягод, овощей, яблок - всего-всего. Я очень люблю здесь ковыряться, обрезать или подвязывать ветки, просто гулять здесь, летом спать прямо в саду, чтобы сторожить яблоки от набегов местных халявщиков. Хотя какой я сторож? Отправляясь на ночь сторожить, даже оставляю хорошие штаны дома, чтобы вор ненароком не прихватил их вместе с яблоками.
Отец однажды привел в дом здоровую собаку, назвал ее Тайванем, привязал к забору и приказал стеречь сад. Но собака нажралась, чего осталось со стола, улеглась спать и не вылезала из конуры всю ночь. Отец расстроился, но стерпел. Однако Тайвань оказался не Тайванем, а течной особой женского пола, находкой для всех окрестных Бобиков, Шариков и Тузиков. Все эти кавалеры на следующую ночь явились в наш двор, чтобы засвидетельствовать даме почтение, до утра бегали, визжали от восторга и дрались из-за нашей сторожихи. А та, повинуясь инстинктам, перегрызла веревку и сбежала к кавалерам.
Впереди четвертый курс, а скоро и пятый, последний. Я уже потихоньку заглядываю в будущее. Студентов нашего института распределяют очень хорошо, в основном в крупные города, где развита промышленность. Мой земляк Гриша Очаров, поступивший после ранения еще во время войны, получил распределение в Ленинград, а наши соседи Яков Стриж и его жена Марта уехали в Сталинград, где строится огромная швейная фабрика. Яков прислал на адрес нашей комнаты письмо: устроились отлично, сразу получили комнату в новом доме. Пишет, что Сталинград весь в строительных лесах, по сути, строится заново и сразу проектируются широкие проспекты и целые кварталы новых домов. Швейную фабрику уже построили, он работает инженером-технологом, Марта вот-вот родит.
Рад за них, отличные ребята и очень красивая пара.