Очередным спектаклем театрального фестиваля «У Золотых ворот» стал чеховский «Дядя Ваня». «Сцены из деревенской жизни» представил Нижегородский драматический.
…То ли помещичья усадьба, то ли палуба корабля... Не сразу и разберешь - декорации и костюмы героев ненавязчиво указывают на «морскую принадлежность». На Сонечке - матроска, у Елены Андреевны - полосатая юбка «в пол», а Иван Петрович предстает перед зрителем в капитанской фуражке с «крабом». Ну и чтобы уж совсем не было сомнений, что действие происходит на корабле, милейший дядечка перед тем, как пуститься в пляс, прихватывает для пущей элегантности спасательный круг с лаконичной надписью - «дядя Ваня». Точно! Палуба это, а не какая не веранда, не аллея рядом с господским домом, на что вроде бы ясно Антон Палыч указывал.- Корабль, значит, - размышляет уловивший режиссерский намек зритель. - А женщина на корабле - быть беде…
И беда, конечно, случается: слишком уж хороша бездельница Елена Андреевна, чтобы мужское население усадьбы не заболело любовным недугом. Под гипнозом ленивой ее красоты разглядели деревенские жители интеллигентского сословия, что «сама по себе жизнь скучна, глупа, грязна», а «кругом одни чудаки».
Несется дом-корабль профессора Серебрякова на всех парусах к кораблекрушению, тонет и в образовавшуюся воронку затягивает всех и вся. Главным же итогом летнего «круиза» становится «ликвидация» двух единственно порядочных в уезде людей - доктора Астрова и Ивана Петровича Войницкого. Но, собственно, и остальным после всего пережитого, перечувствованного «неба в алмазах» не видать, как бы не убеждала в обратном (себя, дядечку, зрителей) в конце спектакля самоотверженная актриса А.Сучкова, сыгравшая Соню.
Однако, как и положено, выводы - в финале, а пока намеки, полутона и несуразицы, которые супротив расхожему мнению не выдумки авторов - они и есть наша повседневная жизнь. Медленно отходит от пристани спектакль. Органичная нянька Марина (актриса Татьяна Жукова) потчует доктора Астрова (Сергей Блохин), а тот уже отравлен прозрением, что ни его работа врача, ни его увлечение лесом не спасают от жизни. Чудаки кругом, чудаки в самом пошлейшем смысле этого слова. Появившийся на сцене дядя Ваня (Анатолий Фирстов) подтверждает вышесказанное. Он явно нездоров. Фиглярничает, лицом играет, гибкость в членах необыкновенную демонстрирует. Скоморох какой-то, но части публики его экзерсисы нравятся, а мне, честно сказать, хочется вызвать «скорую». Явно болен дядюшка: то ли съел чего, то ли умом тронулся… Прямо сомнения берут, мог ли этот господин имением управлять?
Но зачем «скорую»? Доктор Астров на сцене. В его профессионализм, конечно, тоже мало верится, но других врачей в уезде, видимо, нет. Лучше уж крикнуть (в тему, в морскую тему): «Человек за бортом!». Дядя Ваня, Иван Петрович Войницкий, 47 лет от роду, за бортом - за бортом жизни. И там он не один. Мать его, племянница и приживала Вафля, профессор и профессорша - все они за бортом оказались волею судеб и по зову сердца, а нянька Марина - в силу возраста и низкого социального статуса.
Даже доктор с его усердием на ниве сельской медицины и уездного лесопользования проскочил пристань с названием «Жизнь», а причалил - к «Существованию». Кстати, у актера Блохина интересный такой Астров получился. Если бы не Соня, с воодушевлением влюбленной барышни рассказывающая о его достоинствах, мы бы их и не разглядели вовсе - нет в Астрове из Нижнего Новгорода того подвижничества, жертвенности и благородства, которые вроде бы должны отличать этот персонаж. На сцене-палубе присутствовал пошляк и алкоголик. К тому же возраст его как-то не вяжется с заявленными драматургом 35-37 годами. Староват-с и корпулентен не в меру. Иван Петрович тоже, заметим, выглядит старше своих, определенных Чеховым, лет. Но это, впрочем, мелочи - будем считать, что их всех так трудная деревенская жизнь подкосила.
После антракта дядя Ваня растерял всю свою «скоморошистость». Разбитной малый уступил место сломленному жизнью человеку, не знавшему радостей, потратившему лучшие годы на обеспечение мыльного пузыря Александра Владимировича Серебрякова. Это «титан» искусствоведческой мысли тоже сдулся, превратился в капризного старикашку и просто запредельного эгоиста. У народного артиста России Георгия Демурова профессор получился замечательно. Особенно хороши были паузы в третьем действии, когда отставной профессор рассказывал о своем, как ему думалось, для всех «спасительном» проекте. И вроде бы не желает этот никчемный пенсионер никому зла, а просто так думает, уверен, что прав. И таким бессердечным в своем неведении его себе на погибель сделали дядя Ваня с маман.
Нет у Чехова в «Дяде Ване» резко отрицательных персонажей (даже эгоизм Серебрякова и лень его молодой жены извинительны). Нет, впрочем, и абсолютно положительных - у всех, с позволения сказать, рыльце в пушку. При этом каждый герой заслуживает и любви, и сочувствия. Этот нюанс гуманистического начала чеховского творчества очень хорошо удалось передать нижегородской труппе и московскому режиссеру Валерию Саркисову. Удивительно современны действующие лица и исполнители «Дяди Вани» - в каждом из них зритель узнает себя. Нам всем, не меньше, чем дяде Ване, нужен отдых. Это мы проживем длинный-длинный ряд дней и долгих вечеров; это мы будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба. Это над нами сжалится Бог. Это мы увидим небо в алмазах… Увидим. Если, конечно, вовремя сдадим свои билеты на «Титаник», корабль, на котором плывут неведомо куда дядя Ваня и компания.