В минувшее воскресенье исполнилось бы 80 лет мэтру отечественной литературы А между прочим, его мировая слава началась у нас во Владимире. Вот как вспоминает в своей книге «На виртуальном ветру» сам Вознесенский: «Моя первая книжка вышла во владимирском издательстве. Владимирцы считали меня земляком, ибо мое детство прошло у бабушки в Киржаче Владимирской области. Когда я приехал выступать во Владимир, меня нашла редактор Капа Афанасьева и предложила издаться».
Речь идет о его «Мозаике», самой нашумевшей книге того времени. А как сложилась дальнейшая судьба этой крохотной, по словам поэта, книжки? Печально. В канун юбилея поэта я обошел почти все библиотеки города с надеждой увидеть и подержать в руках эту книжку. Но найти ее не удалось. И тогда опытные сотрудницы отдела краеведения областной библиотеки посоветовали мне обратиться в фондохранилище на Офицерской улице, 33, во Владимире. Прихожу. Весь третий этаж бывшей громадной типографии уставлен стеллажами со старыми томами и подшивками отечественных толстых журналов.- Вам, значит, нужна «Мозаика»? ‑ говорит заведующая. ‑ Присядьте, сейчас поищу. Один-единственный экземпляр все-таки быть должен.
Вскоре Елена Владимировна действительно нашла маленькую, с детскую ладонь, брошюрку в картонном переплете с выходными данными «1959-1960 год». А на форзаце помещен редкий портретный рисунок молодого Андрея Вознесенского, выполненный, видно, по заказу знаменитым Ильей Глазуновым.
«Когда вышла «Мозаика», грянул гром, - вспоминал поэт. - Было специальное разгромное Постановление бюро ЦК КПСС. Из Москвы позвонили во Владимир с требованием арестовать тираж, но уже все книжки распродали. Капу вызвали в Москву. Министр культуры, собрав совещание, орал на нее. Ее уволили с работы».
Итак, давайте и мы по прошествии пятидесяти трех лет еще раз внимательно пролистаем «Мозаику». Начнем с оглавления. В нем указано, что на 31-й странице можно прочесть стихотворение «Прадед». Но, открыв книжку на нужной странице, выясняем, что «Прадеда» нет там и в помине, а вместо него помещено стихотворение «Кассирша». Может, опечатка? Как бы не так.
«Цензура вырезала из готового тиража стихотворение «Прадед». И сделала вклейку, - с горечью вспоминал Вознесенский. ‑ Но в оглавлении так и осталось ‑ «Прадед». Стихи эти описывали моего прадеда Андрея Полисадова, вернее, нашу семейную легенду о нем. Он был отменно образован. Владимирская семинария, где он воспитывался, была в 30-е годы XIX века отнюдь не бурсой, а скорее церковным лицеем. В те годы редактором владимирской газеты был Герцен. В семинарии серьезно читались курсы философии и истории».
Поэт основательно знал свою родословную, в которой многое связанно именно с Владимирским краем. Вся мамина семья Вознесенского когда-то жила в Киржаче, где Андрюша проводил все школьные каникулы. И позже, став уже знаменитым на весь мир поэтом, много раз наезжал то во Владимир, то в Муром. Здесь он заводил дружбу и с местными писателями и поэтами. Рассказывают, что, встретившись однажды с владимирским поэтом Маратом Виридарским, он произнес: «Здравствуй, Маратище, я Андрюха, но Андрюха только для тебя!»
Действительно, много исстрадавшийся поэт Виридарский, видно, дал на просмотр главы своей новой поэмы «Журавли» Вознесенскому и тот по достоинству оценил творчество нашего стихотворца. Вскоре «Журавли» без купюр были впервые опубликованы на страницах «Владимирских ведомостей», что было необычным событием в литературной жизни области. Ведь стихи-то редко можно увидеть на страницах газет, а тут - целая поэма.
Недавно в Москве вышла в свет посмертная книга Вознесенского «Дайте мне договорить». В ней есть глава, подробно рассказывающая о травле поэта Никитой Хрущевым, тогдашним первым секретарем ЦК КПСС.
«Помню, как вышел на темную мартовскую площадь Кремля. Куда идти? ‑ вспоминает поэт. Кто-то положил мне лапищу на плечо. Оглянувшись, я узнал Солоухина. Мы не были с ним близки, но он подошел: «Пойдем ко мне. Чайку попьем. Зальем беду». Он почти силой увлек меня, не оставляя одного, всю ночь занимал своим собранием икон, пытаясь заговорить нервы. Наливая стопки, приговаривал: «Ведь это вся мощь страны стояла за ним ‑ все ракеты, космос, армия. Все это на тебя обрушилось. А ты, былиночка, выстоял. Ну, ничего…»
Так смело, безбоязненно в годины гонений на интеллигенцию мог поступить лишь истинный друг и земляк, мудрый алепинский мужик.