Председатель облизбиркома Вадим Минаев: «У нас своя история и собственный опыт»

- Председатель избиркома ‑ это профессия?
- У меня запись в трудовой книжке ‑ «Председатель избирательной комиссии Владимирской области». Получается, что профессия. Но я понимаю подоплеку вопроса. Поясню: я верующий человек. Все, что происходит со мной, воспринимаю как испытания, которые дает мне Господь. На этом месте Бог и судьба меня испытывают.
Мне бы очень хотелось, чтобы мне не было стыдно за то, что и как я делаю. Как мне не было стыдно за себя на тех постах, которые я занимал до этого ‑ в школе, потом в партии «Единая Россия»... Всегда старался работать хорошо, грамотно и профессионально.
- Откуда вы родом, из какой семьи?
- Родился я в Меленках в 1966 году. Уже в 1975 году родители переехали во Владимир. Отец большую часть жизни проработал в управлении сельского хозяйства в Меленках, в «Сельхозхимии» во Владимире. Мама ‑ педагог по образованию - работала в партийных органах, потом в профтехучилище учителем истории, в комитете народного контроля. Сейчас оба на пенсии.
- Да у вас это семейное ‑ учительство, школа!
- Да, семейное. По линии отца у меня тетя ‑ учитель, завуч, директор школы. Моя двоюродная сестра ‑ учитель, завуч. Жена по образованию - педагог дошкольного образования. Во Владимире я пошел во второй класс в 8-ю школу. И с ней меня связывают почти 25 лет из моих 47. Если учесть, что жена и сын тоже в этой школе учились, то у нас на семью приходится почти полвека на 8-ю школу. Кстати, в этом году моя школа будет праздновать 50-летие.
В школе лучше шли гуманитарные предметы. Историю я любил с детства. Началось с того, что в руки попалось «Слово и дело» Валентина Пикуля. Книгу я буквально проглотил. Перечитал всего Пикуля. Когда поступил в 1983 году в институт, появилась возможность больше обращаться к источникам. История захватила глубже. Я очень благодарен своей альма матер ‑ истфаку Владимирского государственного педагогического института. У нас было разностороннее гуманитарное образование. Замечательные преподаватели учили нас мыслить самостоятельно.
- Но была еще и армия?
- Да, на втором курсе призвали в армию. Служил в Коврове радистом. А я с 6-го класса занимался радиоспортом. Знал хорошо морзянку, устройство радиостанции. Моя военная специальность - начальник радиостанции средней мощности. После армии, в 1990 году, еще на 5-м курсе, взял свободное посещение и пошел работать в школу.
- А знание избирательного права как осваивали?
- Непосредственно с избирательным правом я познакомился, работая в исполкоме «Единой России». Потому что с 2000 по 2008 год занимался выборами партийных кандидатов на различного уровня выборах.
- Знание истории помогло?
- Не только знания, но и весь жизненный опыт, вера, которую приобрел. Когда мне, 29-летнему, не имеющему опыта, предложили стать директором 8-й школы, я согласился. С годами начинаешь понимать, что решение принимать очень легко, но другое дело - отвечать за него. И не только за дела, но и за слова. Появилось с годами и самокопание, и попытка оценить, что ты правильно сделал, а что ‑ неправильно, в чем твоя вина...
- Чувствуете это и в должности председателя облизбиркома?
- На этой должности - вдвойне! Здесь, кроме нравственных ограничителей, существуют еще и юридические. Избирательное право - отрасль интересная, живая, меняющаяся. Найти правильное решение особенно сложно: действуют и буква, и дух закона. Политики больше любят ссылаться в выгодных случаях на дух закона, а юристы строго и конкретно действуют по букве.
- И вы, председатель избиркома ‑ посередине?
- Есть высеченное в камне, отлитое в бронзе, пережившее не века, а тысячелетия латинское выражение «Dura lex sed lex» - «Закон суров, но это закон». Закон надо исполнять.
К сожалению, некоторые у нас исходят из другого принципа: «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения». Но это уже из области нравственных и моральных категорий. Мне всегда было интересно, почему в России, которая живет рядом с Европой, люди отличаются таким отношением к закону? Пример, подмеченный у Пикуля: если в Германии стоит деревянный забор, там в голову никому не придет залезть на него и посмотреть, а что за ним. У нас же проломят доску, чтобы посмотреть, а если там пролегает более короткий путь, то пойдут через забор более коротким путем.
- Это проявляется в сфере избирательного права?
- Наверное... Посмотрите, какое огромное количество жалоб и судебных исков мы получаем в ходе почти каждой избирательной кампании! Ведь в ряде случаев в основе иска или жалобы как раз лежит такая попытка. Вопрос в том, можно ли строго регламентировать каждый жест и каждый шаг?
Я уверен, что нет такой ситуации, из которой бы нельзя было найти взаимоприемлемого выхода. Но не в обход закона. Существует такое понятие - «договор». Причем понятие это, лично для меня, понятие не столько юридическое, сколько философское. Выстроить нормальный договор ‑ это искусство. Найти законное и устраивающее стороны решение. Понятное всем. Принимаемое если не всеми, то большинством. Можно, конечно, упереться рогом, но чему история учит? Что так и останешься памятником, упертым рогом в землю!
- Меленки, Владимир. Жизнь в небольших городах повлияла на ваш характер?
- С детства люблю поговорку: «Если Меленки - не город, то и Волга - не река». В Меленки приезжаю отдыхать с ностальгией по раннему детству. Там тихо, нет суеты. Меня в 90-е годы приглашали работать в Москву, в частную школу. Я быстро понял - Москва не для меня. Напряженность работы меня не пугает. Везде, где мне приходилось работать, нагрузка была очень высокая. Но безумный темп и ритм московской жизни для меня неприемлем. Жизнь прекрасна во всех ее проявлениях. Я люблю и по сторонам посмотреть. А кроме того, в Москве другие межличностные отношения. Для меня важно, когда рядом работают люди, которые не подведут, которые понимают с полуслова. Как показывает мой опыт, небольшие, но слаженные коллективы могут свернуть горы!
- При ненормированном графике на семью время остается?
- Ставлю себя на место сына - и сочувствую ему. Владиславу уже 20 лет. Пока он был маленький, папа пропадал в школе. Пока он формировался как личность, папа работал на выборах. Когда он поступал в университет, отец был занят на других выборах. Я благодарен семье за то, что она понимает это, поддерживает. Очень ценю то время, которое провожу вместе со своими близкими.
- Ну а хобби?
- Несмотря на то, что я гуманитарий, я люблю компьютерную технику и новые технологии. Не только интересуюсь новыми гаджетами, но и пользуюсь ими. Люблю читать, всеяден. Музыку слушаю совершенно разную ‑ начиная от классики и заканчивая heavy metal.
- Рядом с электронными гаджетами я вижу у рабочего стола иконы… Решусь все-таки спросить: как, когда пришли к вере?
- Гаджеты - это просто интересные штучки, которые облегчают жизнь, помогают в работе. Но это не символ жизни. А что символ? Помните, как у Талькова: «Природа мудра, и Всевышнего глаз видит каждый наш шаг на тернистой дороге. Наступает момент, когда каждый из нас у последней черты вспоминает о Боге».
Бог дал мне вспомнить о нем не у последней черты. Хотя у меня было стандартное атеистическое воспитание. Но чем больше углублялся в историю, тем больше замечал необъяснимых нестыковок. Каждый человек пытается найти им объяснение. Я считаю, что нашел для себя это объяснение. В церковь я пришел поздно. Сначала из любопытства. Потом из «прохожанина» стал «захожанином». Господь помог. И вот уже 20 лет я посещаю Вознесенский храм.
- У вас в рабочем кабинете портрет Столыпина. Почему?
- Портрет Петра Аркадьевича кочует со мной с одного рабочего места на другое, с 1990 года. В начале 90-х портрет Столыпина в кабинете молодого учителя истории был вызовом. Для советских школьников Столыпин был известен только по «столыпинскому галстуку». Но благодаря тому же Пикулю я открыл для себя совсем другого Столыпина. Несоответствие штампа и реальной личности заинтересовало. Сначала удалось найти и почитать воспоминания дочери Столыпина. Позже его выступления в Госдуме. Я помню, какое мощное впечатление произвела на меня его фраза: «Им нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия». Убежден, в XX веке фигуры, равной ему по созидательности, в России не было. Это был титан, исполин, с которым не может сравниться никто. Человек с широчайшим кругозором, и притом - глубоко верующий. Он очень любил Россию.
Меня поразило отношение Столыпина именно к учителю, эта его триада ‑ «учитель, врач, священник». Она обязательно должна быть, какой бы отдаленный район страны ни поднимали русские люди. Читаешь классиков - и у них мимоходом проскальзывает, что во времена Столыпина простой учитель мог поправить здоровье в «Европах», попить водички в Баден-Бадене.
- У России особый путь в истории. А наше избирательное право? Отличается от эталонов?
- В середине 90-х собирался в аспирантуру. Не получилось, но я познакомился с трудами мыслителя, незаслуженно сегодня забытого ‑ Константина Петровича Победоносцева. С удовольствием перечитываю его сейчас, особенно те работы, в которых он изобличал сформированные в том обществе эталоны.
Эталон метра можно увидеть, эталон килограмма - потрогать. Но когда мне говорят про эталонную демократию, у меня в душе зарождается нормальный русский протест. Особенно если нас начинают учить демократии граждане страны, которой и в помине не было, когда Россия уже прошла важные этапы развития государственности. Когда говорят, что мы начали выбирать только в 1905 году, я говорю: опомнитесь! Традиции выборов появились во времена вече и общинной демократии. У нас тысячелетний опыт выборов.
Этот спор, наверное, бесконечен. Важен не сам спор, важно услышать друг друга и понять: если вы хотите, чтобы ваше мнение уважали, попробуйте уважать мнение своего оппонента.