Интернет ‑ это стена в общественном туалете

- Юрий Альбертович, какие у вас отношения с Интернетом?
- Сложные, но читать умею.
- Вы же наверняка пользуетесь какими-то интернет- сервисами в своей научной работе.
- Компьютер для меня ‑ пишущая машинка. Я до сих пор работаю в редакторе «LEX», меня все устраивает. Ну, еще почтой пользуюсь.
- Сегодня многие политики и общественные деятели вовсю используют возможности социальных сетей для продвижения своих идей. Что вы думаете об этих ресурсах?
- Я к ним равнодушен. Не умею пользоваться, осваивать не хочу ‑ не интересно. Интернет ‑ это стена в общественном туалете. Там может быть все что угодно, в зависимости от культуры нации. Какая у нас культура ‑ таков и Интернет.
- Но вы же не будете отрицать, что Интернет очень удобен для оперативного поиска информации. Тем более что есть уже не только всякие «Википедии», но и электронные базы вполне себе серьезных научных библиотек.
- Так я этими возможностями пользуюсь.
- И каким-же интернет-ресурсам отдаете предпочтение?
- Не знаю. Я даю задание компьютерно грамотным людям и они находят нужную мне информацию в течение 5-7 минут. Как видите, можно жить и так.
- Вы случайно не интернетофоб?
- Нет, конечно, но и не фанат. Тут надо понимать, что любое новое имеет две стороны: положительную и отрицательную. Интернет, безусловно, ‑ великий информационный ресурс. Он хорош в умных руках. А с другой стороны, Интернет отучает думать. Если я могу не копаться в библиотеке, а получить информацию в один клик, то это расхолаживает. Я перестаю анализировать достоверность информации. Легкость и быстрота поиска, потребительские удобства оборачиваются искушением. Быстро нашел, быстро использовал. Осмысление и анализ отодвигаются на второй план, если вообще не снимаются с повестки. Компьютерные технологии отучают человека думать и самосовершенствоваться, добывать сведения сложным путем. Мы разучились считать, утратили навыки устного счета ‑ есть калькулятор. Утратили грамотность ‑ редактор исправит ошибки. У кого-то вообще развилась интернет-зависимость.
- А с точки зрения юриста, что вы можете сказать о поправках в ГК, ужесточающих регулирование интернет-среды?
- Правильный шаг в принципе.
- Почему?
- Человек, которого оскорбили в Интернете, нарушили прикосновенность его частной жизни, должен хотя бы иметь право и возможность обратиться в суд. Кстати, особенность гражданского процесса ‑ бремя доказательств лежит на истце. И не факт, что суд встанет на сторону истца. Но, по крайней мере, некоторую защиту он может поискать. У государства. Потому что государство гарантирует мои права, неприкосновенность частной жизни и прочее. Если раньше такой человек был практически бесправен, то теперь закон дает ему дополнительные механизмы для защиты, более четко их прописав. По-хорошему, нужен более совершенный уголовный закон, а не поправки к ГК. Потому что выявить человека, стоящего за ником, можно только с возбуждением уголовного дела, когда у следователя будет право на допрос, право на сбор информации, право на сыск. А в гражданском суде ‑ это слово против слова.
- Как разграничить неприкосновенность частной жизни и общественную инициативу по борьбе с коррупцией, например?
- С помощью закона. Если вы меня обвиняете в коррупции, значит, докажите, что это так. В суде. Есть такое понятие в американском праве, как privacy. Грубо говоря ‑ частная жизнь. У нее могут быть различные границы. Вот мой внутренний мир, и сюда никто не имеет права лезть. Могут быть межличностные отношения. Дружеские, любовные. Могут быть границы земельного участка. Американцы за их нарушение могут стрелять. Есть общественно-политическая деятельность человека. Уже не частная. Там все четко прописано. А у нас эти границы очень условны. К сожалению, другого способа их защитить, кроме решения суда, у нас нет.
- А закрытие сайтов за «экстремистский» контент или по жалобам «правообладателей» тоже оправдано?
- Бог с ними, с правообладателями. Пусть они доказывают свои права. Это может длиться годами. И самое главное, правообладатель должен аргументировать, что тем, что вы что-то взяли у него, вы нарушили его права. Например, он мог бы продать книг на миллион, а из-за пиратов не получил этих денег. Вот пусть сначала докажет, что действительно мог получить этот миллион. У нас упущенную выгоду вообще сложно доказать, а в этом случае тем более. Это частное дело каждого. А с «экстремизмом» - это серьезный перегиб. Экстремизм - это уже серьезно, это уголовная ответственность. Под экстремизм можно подверстать все что угодно. У нас очень расплывчатое понятие экстремизма.
- Может, не нужно спешить тогда с законодательным регулированием Интернета?
- Вы поймите, даже самый плохой закон всегда лучше, чем его отсутствие. Потом жизнь поправит.
- Не выйдет: «хотели, как лучше». А получилось...
- Интернет нельзя запретить. Потому что он не принадлежит никому, и в силу этого с ним нельзя бороться. Но устанавливать какие-то правила необходимо.