Профессия - морской летчик

Он родился в 1924 году в селе Бабаево Собинского района. До войны успел окончить два курса энергомеханического техникума, стал токарем-инструментальщиком третьего разряда. Но с детства мечтал стать летчиком.
Ребят постарше в 1941 году забрали на фронт, а его, 17-летнего парня, направили работать: сначала на владимирский граммофонный завод (ныне «Точмаш»), потом ‑ на Ковровский ЗиД (тогда завод имени Киркижа). А в августе 1943 года как одного из наиболее квалифицированных рабочих откомандировали в Подольск для налаживания патронного производства.
Судьба круто повернулась в сентябре 1944 года. На завод приехал представитель военно-морской авиации - набрать грамотных специалистов. Таких на подольском заводе оказалось 12. Медкомиссию прошли шестеро, мандатную комиссию - лишь один Рыжов.
- Еще в детстве, когда в летние лагеря прилетала эскадрилья истребителей из Егорьевска, я бегал смотреть на самолеты. Каждый мальчишка тогда мечтал летать, перед глазами были образцы: челюскинцы и знаменитые летчики-герои Чкалов, Байдуков...
В октябре 1944 года Рыжов стал курсантом Таганрогского училища штурмовой авиации. Через полгода часть новоиспеченных сержантов направили в запасные полки и на фронт, а его как самого способного - под Куйбышев (ныне Самара) инструктором в школу ВВС ВМФ. Но обучать молодое пополнение пришлось недолго. Сразу после Победы Рыжову вновь пришлось учиться самому.
В Ейском высшем авиационном военно-морском училище готовили летчиков-лодочников. За два года обучения Рыжов освоил четыре типа гидросамолетов, в т.ч. и два американских. Получил назначение в распоряжение командующего авиацией Северного флота и с 1949 года начал осваивать Арктику.
- Я оказался самым опытным из всего летного состава, - вспоминает Рыжов. - Мне давали самые трудные задания: ледовую разведку, испытания новых видов ракетно-бомбового вооружения, сопровождение кораблей. Тогда на флот поступали наши новейшие самолеты: бомбардировочные, противолодочные, разведчики... Наш минно-торпедный полк преобразовали в ракетоносный. Самый последний самолет, на котором я летал, был стратегический ракетоносец ТУ-16 с возможностью дозаправки в воздухе.
За 17 лет Сергей Рыжов облетал весь Север.
- Где только не приходилось садиться! На Диксоне, в Тикси, на Новой Земле. Север знал как свои пять пальцев. Суровый край. Сплошной камень, почти никакой растительности. И самые страшные звери Севера - комары и гнус.
Там, на Севере, Рыжов дослужился до командира эскадрильи. Освоил более 10 типов самолетов. За ракетные пуски и испытания был награжден орденом Красной Звезды.
- В летной работе каждый полет ‑ запоминающийся, - рассказывает он. - Нет одинакового взлета, одинаковой посадки. Конечно, хочется сделать все в штатном режиме, но не всегда получается. И это не только от летчика зависит, но и от погоды. Она на Севере меняется по десять раз в сутки. Взлетаешь - вроде ясно. А потом туман или снег, низкая видимость, полосы не видно. В таких условиях чаще уходишь на запасной аэродром. Приходилось заниматься поиском и обнаружением немецких подводных лодок, которые остались еще с войны. Была информация, что в районе Новой Земли еще перед войной немцы построили в скале подводный ангар, где отстаивали их подводные лодки.
Еще запомнился случай - спасали женщину на Новой Земле. Я был в дежурном экипаже. Звонит командир полка: «Рыжов, давай быстро ко мне в штаб!» А архипелаг Новая Земля - это два крупных острова, разделенных проливом Маточкин Шар. На южном - наш ядерный испытательный полигон, а на северном, куда в свое время ссылали политзаключенных, - поселок Лагерный.
И вот женщина отправилась на охоту. Подбила одного моржа, стала его тянуть на лед, а он весом полтора центнера. Зверь был еще живой и бивнем ранил женщину в ногу. У нее началась гангрена. Спасти ее могла срочная эвакуация в госпиталь на Кольский полуостров.
Когда мы подошли к Новой Земле, над морем стоял густой туман. Видим лишь верхушки сопок и вход в Маточкин Шар. Вокруг скалы. Сели на воду. Высота берега, где снег и лед, - метров десять, а у лодки крыло тоже примерно 10 метров. Начали разворачиваться к Лагерному, а течение такое сильное, что даже на полных оборотах самолет тащит из Баренцева моря в Карское. Хорошо, зацепился правым крылом за ледяной припой. По нему женщину и двоих детей провели и погрузили в самолет через аварийный люк. Потом нас отнесло в центр пролива. Свободно вздохнули только тогда, когда взлетели.
Вырвались из ада! Очень сложный полет был. Комфлота за него наградил меня золотыми часами.
О бытовых условиях жизни Рыжов тоже вспоминает с юмором. Жили в скалах. Позже в поселке Сафоново, где располагался штаб авиации, и на главной ВМБ Северного флота в Североморске построили финские домики. Картошка, лук, морковка ‑ все сушеное. Детям выдавали по 200 граммов молока.
- Только после организации транспортного полка, когда стали гонять самолеты с заводов, снабжение стало лучше. Летчики брали с собой продукты: свежие овощи, яйца...
С женой Надеждой, которая была для него единственной, познакомились на майские праздники в 1946 году в Ейске. Сергей Васильевич вспоминает:
- Мне был 21 год, а она училась в 9-м классе. Надя первая меня присмотрела и поставила мою фотографию под стекло. А в 1950 году мы поженились, я ее увез на Север. Прожили с ней вместе 50 лет, воспитали сына и дочь. Сын Александр 25 лет отслужил военврачом на Тихоокеанском флоте.
Самым ценным в жизни Рыжов считает крепкую дружбу и взаимовыручку летчиков и моряков.
…А еще ему довелось участвовать в испытании водородной бомбы. В октябре 1961 года на Новой Земле эскадрилья выполняла роль сопровождения во время испытания сверхмощной термоядерной «Царь-бомбы». Под таким именем она вошла в энциклопедии. Летчики же прозвали ее «кузькина мать», поскольку бомбу сделали по заданию Хрущева.
- И хотя мы летели на довольно приличном расстоянии от эпицентра, взрыв был такой силы, что ударная волна обошла Землю три раза...
Самое трагичное - когда люди гибнут. За годы службы Рыжов пережил четыре катастрофы. В одной погиб его заместитель.
- Все помню, за этими случаями люди, целые экипажи. Один только раз причиной стала техническая неисправность, а так в основном - человеческий фактор. Каждый летчик помнит изречение: «Если ты будешь нарушать инструкцию по производству полетов, друзья отнесут твой гроб на кладбище». Так и есть!
От человеческого фактора пострадал и сам Сергей Васильевич. Перед испытательным полетом выполнял обязательное учебное катапультирование с 12-кратной перегрузкой. На высоте 30 метров находились защелки, которые должны были зацепить кресло. На одной не оказалось пружины. Сиденье перекосило, летчика очень сильно тряхнуло... Компрессионный перелом шеи и позвоночника не позволил ему продолжить службу. Комиссия признала негодным.
Рыжов вернулся с семьей во Владимир и долгие годы руководил спасательной службой области. Стал одним из инициаторов возрождения ОСВОДа. По его инициативе было построено несколько спасательных станций, в том числе в Александрове и Киржаче. А сам Сергей Рыжов был награжден медалью «За спасение утопающих».
Он и сейчас статен, спортивен, осанист. Живет в своем доме, открытом для друзей, поддерживает в нем порядок. В его «летной столовой» частенько собираются моряки и летчики из Радужного. Сергей Васильевич занимается огородом, зимой чистит дорожки от снега, сам ходит в магазин.
- Это, - говорит, - для зарядки. Жена умерла 14 лет назад. Главная поддержка сегодня - сын и дочь, четверо внуков и трое правнуков.
О нем не раз писали газеты. Вырезки он бережно хранит до сих пор. Редакция «ВВ» от всего сердца поздравляет юбиляра с 90-летием! Надеемся, и эта статья попадет в «дембельский альбом» ветерана.