Сейчас Артемов - полковник запаса. Он три месяца работал на третьем энергоблоке, рядом с эпицентром взрыва. Был награжден орденом Мужества.
- Первыми в борьбу с атомом вступили пожарные. Затем - воины подразделения радиационно-химической защиты. Я в тот момент, закончив Тамбовское училище химзащиты, служил в ВС во Владимире. Понятно, что меня как специалиста отправили туда одним из первых. Мне было всего 24 года. Я был призван в Чернобыль в звании старшего лейтенанта, командиром роты.
- Солдат-срочников не отправляли туда?
- Призывники пришли уже потом. Основная масса людей, которые занимались ликвидацией последствий на энергоблоке, на хранилищах отходов ядерного топлива и жидких топливных отходов, непосредственно дезактивацией помещений в Припяти и близлежащих деревнях, - люди старшего поколения, в свое время служившие в химических войсках и находившиеся в запасе.
- Что больше всего поразило вас после приезда?
- Я понимал, что попадаю в зону радиации. Меня этому учили четыре года в училище. Понимал, что к радиации привыкаешь быстро, ведь у нее нет ни вкуса, ни запаха, есть только голос (счетчик Гейгера). В Припяти все было так, как в обычном городе: птицы летают, яблони цветут, на балконах висит белье, не снятое хозяевами (им обещали, что уже через неделю они вернутся домой). Внешне ничего страшного нет. И только привкус радиоактивного йода во время выбросов со станции напоминал о том, где ты находишься.
- В чем заключалась ваша задача?
- В дезактивации помещений. В сборе и уничтожении радиоактивных отходов. Это происходило на крыше третьего энергоблока, куда взрывом было выброшено много радиоактивного топлива, на соседних зданиях, так как разлет осколков был очень большой. Мы определяли место нахождения отходов, собирали их в контейнеры и вертолетом отправляли на могильник или на обработку дезактивирующими веществами в помещении на станции.
Мое подразделение работало в две смены. Первая смена выезжала в 6 утра, вторая - в 14 часов. Работали по 10-30 минут. Время подсчитывалось опытным путем, чтобы никто не получил больше 1,5 рентгена за смену.
Для сравнения: у нас сейчас естественный фон во Владимире - 0,015 рентгена. У меня же в учетной карточке радиационного облучения написано: 24,98 рентгена. Но реально никто не знает, какую дозу он получил. Ведь и в лагере, где мы жили за пределами 30-километровой зоны, и во время пути радиация присутствовала и накапливалась...
- Сколько времени вы там были?
- 3 месяца. За это время я получил свою допустимую дозу, по официальным подсчетам. Еще не доказано и полностью не изучено воздействие радиации на организм человека. Кто-то погибал сразу, у других это воздействие проявлялось спустя десятилетия.
Кто-то страдал по глупости. Был у меня среди подчиненных мужчина в возрасте. Каждый раз, когда на станции нам выдавали другую одежду и новые перчатки, ему было жалко их выкидывать уже через 10 минут работы. Он положил их в карман. В итоге - радиационный ожог.
- Многие сравнивают ликвидацию последствий на Чернобыльской АЭС с боевыми действиями.
- Это такие же боевые действия, такое же поражение людей. Только на войне сразу видно: ранили тебя, убили, или ты живой. И врага видно. Здесь и врага-то как бы нет. А самое печальное - у нас никогда не будет дня Победы. Потому что период полураспада некоторых радиоактивных веществ - тысячи лет.
- После Чернобыля военную службу не оставили?
- Я кадровый офицер, я свой долг выполнил и продолжал служить уже во Владимире. Получил досрочно майора, полковника - в 35 лет. А в 38 лет уволился в запас. Уже 14 лет как на пенсии. Скажу честно - если вернуть время назад, я ничего бы не менял в своей жизни. Как офицер, принимавший присягу на верность Родине, я не мог поступить иначе.
- Семья тогда не возражала?
- Если я представлял всю опасность всего этого мероприятия, то они, непрофессионалы, даже не знали, что к чему. Тяжело было только потому, что у меня тогда только-только дочка родилась, а я через 5 месяцев уехал.
- Отклики катастрофы сейчас ощущаете?
- Особо тяжелых последствий нет, но вторую группу инвалидности получил.
- Нужно ли сегодня строительство новых АЭС?
- Электричество нужно всем. Но при этом не стоит бездумно строить АЭС так, как под Муромом. А вот Нововоронежская АЭС по безопасности превосходит все электростанции мира. И если бы на Чернобыльской АЭС в то время не ставили эксперименты - не было бы и аварии. Всегда нужно предугадывать свои действия на несколько шагов вперед.
- Как вы считаете, если не дай бог сейчас произойдет что-то похожее, найдутся у нас люди, которые также, не жалея себя, поедут устранять последствия?
- Уверен, да. Россия испокон веков всегда вставала на защиту своего Отечества. Война в Чечне, Дагестане - тому пример. Люди все равно едут и ложатся на гранаты, защищая товарищей, отстреливаются до последнего патрона. Не все еще потеряно с патриотизмом в нашей стране!
Цифры
В первые 4 года после взрыва в Чернобыле в активной зоне работали от 600 до 900 тысяч ликвидаторов. В том числе 2650 владимирцев. Почти 700 человек погибли во время и после устранения последствий аварии. Примерно столько же остались инвалидами.