Большой Фома для маленькой компании...

Режиссер спектакля Владимир Кузнецов сказал мне в интервью, что с таким масштабным и густонаселенным персонажами материалом он столкнулся впервые, и не скрывал некой критичности к собственному творению: «Это хороший опыт, но нам есть еще что доработать. Ритм подтянуть... Артисты знают о проблемных с нашей точки зрения зонах. Так что премьера ‑ еще не окончательный результат. Можно рассчитывать, что спектакль наберет к следующему сезону. В нем в принципе нет жесткой режиссуры, зато есть большое актерское пространство. Причем некоторые актеры ‑ например, Николай Анатольевич Горохов - выступают в нетипичном для себя амплуа. Но это даже очень хорошо». Хорошо ‑ согласна. Амплуа ‑ это всегда границы, а в творчестве они излишни.
Но в целом мои ощущения от «Фомы» выходят за рамки банального «нравится ‑ не нравится». С одной стороны, композиция первого акта местами кажется слишком статичной, с нехваткой действия. Какое-то время казалось, что сюжетная схема «завязка ‑ кульминация - развязка» основательно запоздала, все сосредоточилось лишь на атмосферной картинке нравов и характеров.
С другой стороны, первый акт был освящен таким количеством индивидуальных ярких актерских перфомансов (Шалухин, Гурамишвили, Круценко, Горохов, Кукушкина), что ради них действия подождать стоило.
Я упомянула про атмосферную картинку ‑ так вот она режиссеру, актерам и художникам удалась, как мне кажется, больше в непередаваемом стиле Салтыкова-Щедрина, чем Достоевского. Впрочем, «Село...» - нетипичная для русского печального гения от литературы проза. Он, как я думаю, в этой повести тоже вышел за рамки своего амплуа.
И вот мы видим декорации классической чистенькой усадьбы, явно не случайно подобранные стол, кресла и диванчики с декором в виде бараньих голов. Целый женский «курятник» в разноцветных пышных юбках, суетливый, размахивающий веерами и забавно повизгивающий. А в центре ‑ три мужских типажа, совсем не удивительных для русской провинции. Юноша, приехавший к родне то ли помочь, то ли предъявить права. Мечущийся от решимости к боязливости хозяин дома. И - обнаглевший донельзя нахлебник-гость Фома Фомич, который ходит по любезно кидаемым ему под ноги подушкам и изводит все честное собрание.
При всей гротескности образа Фомы в исполнении народного артиста России Николая Горохова он удивительно реалистичен. Этакий дирижер пугливого сумасшедшего дома, глава секты ненормальных, гуру-самодур, в совершенстве овладевший мастерством психологического пинг-понга. А люди вокруг, как под гипнозом, всячески идолопоклонствуют в стиле, блестяще осмеянном в «Голом короле» Шварца. Помните? «Вы, ваше величество, Великан, Светило!»
Юрий Круценко (полковник Ростанев) очень занятно и к месту использовал предоставленное режиссером актерское пространство. Образ строится больше из деталей ‑ и хлопок по собственной бритой макушке в состоянии эмоционального недоумения в усиление довода «я же сбрил бакенбарды» поведал о характере и переживаниях персонажа, вынужденного подобострастничать в своем же доме, больше, чем мог бы сказать длиннющий монолог. Постановочные находки, когда в отдельных сценках полковник то извивается, как уж на сковородке, а то любуется свешенными (тоже в прямом смысле слова) со своих плеч ногами Фомы ‑ выше всяких похвал. А баранов на мебели помните? Метафора при всей четкости очень тонкая ‑ кто еще толпой, сбиваясь в кучу, за дрянным пастухом ходит? Надо признать, что Кузнецов в этом смысле большая умница: в его спектаклях всегда много таких характерных, хоть и не бросающихся в глаза деталей.
Спектакль непростой, но обаятельный и к литературной классике возвращающий. Давно про нее не вспоминала, а теперь, после «Фомы», пойду посмотрю, где там у меня на стеллажах залежались Чехов, Куприн, Салтыков-Щедрин и - да, конечно же, Достоевский.