«Надо идти на фронт, может, на что сгожусь»

Три метра
обмоток
Было яркое солнечное утро, когда юная Тоня Егорычева шла в правление колхоза «Единый труд» села Туртино Суздальского района, где работала счетоводом.
- А навстречу ‑ дядя Матвей Карпов: война, говорит, началась, - вспоминает Антонина Васильевна. - Ну, мы бежать в правление ‑ там тарелка черная была, радио такое. Молотов как раз выступал.
В ноябре 41-го, когда фашисты подошли к Москве, мое сердце не выдержало. Все, сказала я себе, надо идти на фронт, может, на что сгожусь. Уговорила подругу, поехали в Суздаль в военкомат. Так нас даже слушать не хотели: девчонок в армию не берут, и все тут. Мы все-таки заявления написали и оставили. Мне потом каждый прожитый день годом казался… И вдруг приезжает дядя Матвей, вручает мне повестку и много-много сыра ‑ на проводы, угощение. А подруге ‑ ничего, она втихую от меня забрала заявление.
Из Суздаля повезли нас, 26
девчат, на грузовике во Владимир, оттуда ‑ в Москву, в Чернышевские казармы на Даниловской площади. И началось главное ‑ распределение по родам войск. Вызывали по одному. В кабинете ‑ три офицера. Вопросы странные задают. Вот самый первый:
- Играете на каком-либо музыкальном инструменте?
Ну какой инструмент в нашем селе? Ни на каком, конечно. Потом вспомнила про гитару, сказала на всякий случай:
- Только на гитаре…
Они заулыбались, и я поняла, что этот вопрос ‑ самый важный. Остальные значения уже не имели.
- Ну что, куда ее? - спросил один.
- ВНОС, - коротко ответил другой.
Третий только кивнул:
- Вы свободны.
Я, конечно, ничего не поняла ‑ что это за ВНОС? Потом узнала, что это Войска воздушного наблюдения, оповещения и связи. А моим оружием на войне будут глаза и уши. А называлась моя должность так: наблюдатель‑телефонист.
В общем, одни непонятки. Тут еще в каптерку к старшине послали ‑ за обмундированием. Выдали брюки, гимнастерку ‑ все мужское. Потом ‑ обувь.
- Какой размер обуви, - спрашивает старшина.
- Тридцать четыре с половиной…
- Что за детский сад нам прислали?
- Ну, можно тридцать пятый…
Он только усы покрутил, как у Буденного. И дал ботинки ‑ может, сороковой… Потом долго учил по три метра обмоток и портянки на каждую ногу наматывать. Все равно сваливались.
Переобули меня, только когда прибыли на место дислокации нашей части.
На войне
как на войне
Две недели новобранцев обучали, как на слух и визуально определять немецкие самолеты.
- Получалось?
- Сначала, конечно, трудновато было, но я быстро освоилась, «Хенкель» от «Юнкерса-88» не только по виду, но и по шуму различала. Особенно ночью. Летит ‑ я издали слышу: если на юго-запад ‑ на наших, значит. На северо-запад ‑ к своим возвращается, идет налегке. Если с бомбами самолет ‑ совсем другой звук ‑ тяжелый, странно гудящий.
- Самой-то было страшно?
- А то… Стоишь на посту, а над головой трассирующие пули свистят. Ночью ‑ светятся, кажется, что все они летят на тебя. А что делать? Стоишь, пост ведь не оставишь.
- А как передавали информацию?
- В трубу кричу телефонистке: «Воздух!», марка самолета, направление, высота.
- А высоту как определяли?
- Наловчились. Если отдаленный звук, значит, высоко, три тысячи метров, например.
Но между ротой, куда идет информация, и постом Антонины еще пять-шесть постов. И если вокруг на линии обрыв ‑ идут девчата устранять.
Однажды пошла Антонина на обрыв одна. Вела провод, пока не обнаружила обрыв. Соединила и вышла к какой-то реке, откуда был слышен треск и грохот. Ледоход.
Воздушно-музыкальный слух Антонины уловил от всех отличимый звук: приближавшийся немецкий самолет летел по ее душу. Вдруг что-то страшно громыхнуло… «Кажется, конец», - пронеслось в голове Тони, когда вокруг все стало ночью и тишиной.
Полверсты до Варшавы
Очнулась, когда ей, завернутой в офицерскую шинель, другой офицер пытался влить в рот спирт. Оказалось, что немцы разбомбили находившийся неподалеку мост через реку. Шальная бомба взорвалась где-то рядом с Тоней.
Оказалось, что Антонину, теснимую льдинами, спас солдат подразделения, расположенного на другом берегу реки. Какой-то начальник распорядился отправить раненую в уже знакомые Чернышевские казармы, оттуда ‑ в госпиталь под Москвой ‑ Томилино.
- После госпиталя меня направили в другую роту, - рассказывает Антонина Васильевна. ‑ А я так хотела к своим… Очень тосковала ‑ они были моей военной семьей ‑ как родные.
Наши войска стремительно продвигались на запад. Открылся второй фронт.
В новую роту Антонина прибыла уже в новом звании ‑ ефрейтор. Его ей присвоили еще до ранения, в 43-м году, чем она очень гордилась.
- Ближе к 45-му году мы продвигались на запад все быстрее и быстрее, - вспоминает Антонина Васильевна. ‑ А как перешли границу СССР, даже не заметили. У нас ведь пост номер такой-то, и все. Какая местность, где мы ‑ и не знали. Оказалось, уже в Польше. И что я всего полверсты не дошла до Варшавы, узнала от высокого начальства на торжественном собрании по случаю Победы. Помню, как сейчас: цветов было море. Откуда только их наши мужчины набрали…
Весы
истории
Всегда, во все времена в войну играли только мальчики. Девочки играли в куклы и дочки‑матери.
Я спросила об этом Антонину Васильевну: почему она, первая из деревенских девчат, пошла в военкомат?
- После меня еще многие девчата ушли на фронт. И только потому, что очень любили Родину, свою страну. Хотя об этом, в общем, и не говорили. Просто любили... Демобилизовалась я только в июне 1945 года, не сразу после Победы ‑ замены не было.
- Какая замена? Зачем? Война-то кончилась…
- Как это ‑ пост ведь не бросишь. Вон в мирное время немецкий летчик прямо на Красную площадь сел. Срам. Где же были наблюдатели?..
Дважды была она замужем ‑ от второго мужа осталась и ее нынешняя фамилия Бакун. Детей так и не заимела ‑ сказались военные невзгоды-непогоды. Правда, воспитала Антонина двух племянников рано ушедшей из жизни сестры. Мальчишки выросли, живут в Москве. Она живет одна, но племянники ее не забывают, звонят, приезжают, гостинцы привозят.
Как быстро на войне взрослели молодые люди! И как долго ветераны остаются молодыми! В свои 93 года Антонина Васильевна ‑ живая, энергичная женщина, ее стати и бодрости могут позавидовать и те, кто моложе. Честь вам и хвала, ветераны!

Надежда ЛИПАНС.