В понедельник, 23 марта, слушали пятерых свидетелей. Показания автолюбителей, оказавшихся в ту ночь возле места аварии, сходны и малоинформативны. Внимания заслуживают показания двух полицейских. Они в составе следственной бригады выезжали по вызову о ДТП. Да еще рассказ администратора гостиницы «Атриум» Марины Пукаловой о попытке заселения в номер депутата Курышева и его друга Скорлупина.
Пукалова сообщила, что до майских событий не знала депутата Курышева. Было четверо мужчин. Двое ‑ пьяные, двое ‑ трезвые. Они приехали в гостиницу. Сняли двухместный номер, но через несколько минут отказались от ночлега и уехали. Трезвыми, по ее словам, были пожилой кавказец и Александр Клюшенков. Клюшенкова администратор узнала как клиента - накануне тот отмечал в «Атриуме» день рождения жены. Пьяные вели себя по-разному. Один ‑ «спокойно-пьяный» - Курышев. Другой ‑ «эмоционально-пьяный» - опознан как Скорлупин.
Защита Курышева обратила внимание суда: процедура опознания их доверителя была проведена с теми же нарушениями, что и при допросе свидетеля Радаева, очевидца ДТП. Единственное фото Курышева, фамилию и регалии которого следователь зачем-то сразу сообщил свидетельнице.
Рассказ эксперта-криминалиста Олега Морозова о выезде на место ДТП был скуп. Почти на все вопросы он отвечал «не помню», предлагал суду опираться на данные предварительного следствия. По его словам, с момента происшествия прошел почти год, выезды на ДТП ‑ это рутина, и детали стерлись из памяти.
Морозов сообщил, что внедорожник он осматривал ночью при свете фонарика, возможно, не предельно тщательно, однако бурое пятно на фронтальной подушке безопасности увидел, сфотографировал, вырезал этот фрагмент подушки и запечатал в конверт. Зафиксировал эксперт и кровь на водительской дверце, сиденье и на полотенце, которое лежало на месте водителя. Из протокола осмотра места ДТП следует, что в салоне внедорожника обнаружили ключи от машины и мобильник, которые запечатали в конверты. Сам внедорожник после осмотра опечатали скотч-лентой.
Защитники Курышева не раз спрашивали, насколько точно следовал эксперт методичке по осмотру места ДТП. По их мнению, осмотр был произведен недостаточно профессионально, а то и умышленно неряшливо.
Было немало вопросов к дежурному следователю Александру Паранину, который в составе бригады выезжал на аварию, а в последующие две недели собирал первичный материал по делу.
Паранин на память не жаловался и восстановил в памяти подробности ночного осмотра. На вопрос-предположение Курышева, что внедорожник якобы не был опечатан, полицейский ответил категорическим «нет».
Более того, Паранин отметил, что машина ввиду тяжести последствий (труп водителя «Оки») и отсутствия на месте ДТП виновника, эвакуировали не на общее «кладбище машин», а на отдельную стоянку в ГИБДД Коврова.
Другой вопрос Курышева и вовсе поверг свидетеля в изумление. Оказывается, Курышев на следующий день после аварии с парой каких-то людей (их фамилии Курышев назвал и обозначил их как полицейских) получил доступ к своей машине. Он забирался в салон (куда смотрели полицейские?), изъял из салона свой телефон (получается, второй по счету), а также охотничий нож. И все - без санкции следователя Паранина. Надеемся, что сопровождавших Курышева полицейских найдут и допросят в суде.
Не менее удивил Паранина и вопрос Курышева: «Кто и зачем посылал полицию на обыск в моей квартире с санкции ковровского прокурора Клокова?» По словам Паранина, он санкции на обыск квартиры Курышева не запрашивал и не получал. Паранину вообще об обыске неизвестно. Он лишь направлял подчиненного допросить жену Курышева в связи с ее заявлением о якобы угоне внедорожника мужа.
После длительных препирательств прояснились и обстоятельства освидетельствования Сергея Курышева у нарколога. Анализ крови взяли лишь через сутки, к вечеру 19 мая. Вердикт: Курышев трезв. Подсудимый спросил: «Что мешало освидетельствовать меня раньше?» Тут надо заметить, что появился Курышев в Коврове лишь после полудня 19 мая 2014 года, то есть через 12 часов после ДТП, когда особого смысла выяснять степень его опьянения не было.
Об осмотре салона «Лендровера» была обнародована еще одна деталь. На ключе зажигания, изъятом в ходе осмотра, не обнаружено отпечатков пальцев. Связано ли это с тем, что водитель стремительно отбросил ключи и невольно смазал отпечатки, либо они были стерты умышленно (тем самым полотенцем, например)? Ответ предстоит дать суду. Пока вопрос остается.
На следующем заседании ожидается допрос свидетеля, о котором так много говорили защитники и писали журналисты. Его фамилия ‑ Скорлупин.
А В ЭТО ВРЕМЯ
Как всплыл текст Романовой?
В разгар судебного следствия по делу Курышева в ряде СМИ был опубликован текст письма областного уполномоченного по правам человека Людмилы Романовой в областную прокуратуру. В нем Романова с определенными оговорками излагает ту же версию, что в кулуарах суда озвучил общественный защитник Курышева Роман Ардыкуца. Судья Колосов рассматривать письмо отказался. Но как текст, написанный для прокуратуры, всплыл в открытом доступе? Людмила Романова встретилась с «ВВ».
Романова настаивает ‑ ее письмо написано не в суд, а в прокуратуру. На стадии следствия. Как и почему бумага всплыла в суде, ей неизвестно. Не знает она и то, как текст попал в СМИ. Но подтверждает ‑ ее текст опубликован без искажений.
По ее словам, дело было так. Осенью 2014 года к ней обратился Роман Ардыкуца. Он рассказал, что против его знакомого депутата ЗС плетут интриги. Романова предложила изложить все письменно и официально направить на ее имя. Что и было сделано. Почитав запрос Ардыкуцы, Романова заинтересовалась историей Курышева, который на тот момент уже пребывал в заключении.
Правозащитница навестила Курышева в ИВС поселка Пакино. По словам Романовой, письмо Ардыкуцы она Курышеву не показывала, но попросила депутата письменно изложить свою историю. Сличив тексты, Романова убедилась, что показания совпадают. Посчитала необходимым передать сведения прокурору.
По словам Романовой, в историю с Курышевым ее вовлекли «заочно». Например, о включении в пресловутую депутатскую группу «по проблеме Курышева» она узнала постфактум. Впрочем, на депутатов она не в обиде.
- Возможно, и стоило бы обсудить ситуацию в рабочей группе или на общественном совете, но сделать это не успели. А теперь, когда идет суд, это уже неправильно. Будем ждать решения суда, - отметила Романова.