Солидарен с Соллогубом
Во Владимир он приехал вечером 2 января 1838 года. Герцену тогда было 25 лет, четыре из которых он провел в ссылке в Перми, а затем в Вятке ‑ за распевание «пасквильных стихов» на студенческой пирушке. Из Вятки во Владимир, поближе к семье, его перевели по ходатайству наследника престола, будущего императора Александра Второго, которого Герцен поразил, выступив в качестве экскурсовода по выставке «произведений и изделий края».
«...Остановился в гостинице, чрезвычайно верно описанной в «Тарантасе», с своей курицей «с рысью», хлебенным - патише и с уксусом вместо бордо». Нет никаких сомнений, что Владимир Соллогуб (см. «Путевые впечатления молодого славянофила», «ВВ» от 12 марта 2015 г.) и Александр Герцен жили в одной и той же гостинице. В 30-х годах XIX века она была единственной в городе. Находилась в центре, неподалеку от нынешнего «Макдоналдса».
Тайное венчание
Первая квартира, которую снял Герцен во Владимире, находилась в доме Адоева, втором от Золотых ворот, по соседству с почтой, куда он каждый день носил письма, большая часть которых была адресована возлюбленной, кузине Наталье Захарьиной. 4 января 1838 года датировано первое послание ей из Владимира. Вести в ответ он получил тревожные. Княгиня Хованская, воспитывавшая Наталью, хотела поскорее выдать ее замуж, поскольку Герцена считала преступником и недостойной партией. Тогда Александр самовольно покидает Владимир и отправляется в Москву на свидание с Натальей. Было это 3 марта. На следующий день по его возвращении во Владимир за ним устанавливается полицейский надзор. Это обстоятельство тем не менее не помешало пылкому влюбленному 8 мая выкрасть невесту из дома княгини, привезти ее во Владимир и здесь тайно обвенчаться с ней.
Свадьба состоялась 9 мая 1838 года. Описание ее в «Былом и думах» - нечто среднее между детективом и водевилем. За подробностями рекомендуем читателю обратиться к первоисточнику. Отметим лишь, что для осуществления своего плана жениху пришлось заручиться поддержкой губернатора и дважды обращаться за благословением архиерея, портрет которого в «Былом и думах» выведен весьма колоритно.
«Владимирский архиерей Парфений был умный, суровый и грубый старик, распорядительный и своеобычный, он равно мог быть губернатором или генералом...»
Когда Герцен, еще накануне поездки за Натальей, пришел просить архиерейского благословения на венчание, Парфений принимал его в саду под большой тенистой липой. Возможно, это была одна из тех лип, что и сейчас растут на территории Богородице-Рождественского монастыря.
Невесту одевали к венцу в доме чиновника Смирнова на улице Ильинской, той самой, которая сейчас носит имя Герцена. Дом этот (№ 29), деревянный, можно увидеть, хотя в последнее время он оброс пристройками.
И вот настал долгожданный момент. Молодые поехали к венцу. «...Когда мы выезжали из Золотых ворот вдвоем, без чужих, солнце, до тех пор закрытое облаками, ослепительно осветило нас последними ярко-красными лучами, да так торжественно и радостно, что мы сказали в одно слово: «Вот наши провожатые!» Я помню ее улыбку при этих словах и пожатье руки».
Брак Герцена был записан в книгу Николозлатовратской церкви, в приходе которой он жил, и священник, совершавший обряд венчания, был оттуда. На самом деле венчание проходило в Казанской церкви, снесенной в 1970-м. На ее месте сейчас мемориал в честь 30-летия Победы. А новый храм построен чуть в стороне. Венчание именно в Ямской слободе происходило по желанию архиерея - ради меньшей огласки, так как невеста была «краденая».
Адреса Герцена
«Когда мы ехали домой, весть о таинственном браке разнеслась по городу, дамы ждали на балконах, окна были открыты, я опустил стекла в карете и несколько досадовал, что сумерки мешали мне показать «молодую».
Жену свою Александр Иванович привез в дом у Золотых ворот, где он снимал три комнаты с окнами на улицу Спасскую. Дом этот был снесен в 1928 году. На его месте построены два новых: № 4 и № 6 на Большой Московской. О романтическом эпизоде в жизни литератора раньше напоминала мемориальная доска, но лет двадцать назад она бесследно исчезла.
Первый год молодые жили счастливо, но бедно.
«У нас не было ничего, да ведь решительно ничего, ни одежды, ни белья, ни посуды. Мы сидели под арестом в маленькой квартире, потому что не в чем было выйти. Матвей, из экономических видов, сделал отчаянный опыт превратиться в повара, но, кроме бифстека и котлет, он не умел ничего делать и потому держался больше вещей по натуре готовых, ветчины, соленой рыбы, молока, яиц, сыру и каких-то пряников с мятой, необычайно твердых и не первой молодости».
Вскоре они переехали в дом помещицы Долгоруковой - за Лыбедь. Он был громадный, но очень старый и требовал ремонта. Однако молодоженов это нисколько не смущало.
«Какие светлые, безмятежные дни проводили мы в маленькой квартире в три комнаты у Золотых ворот и в огромном доме княгини!.. В нем была большая зала, едва меблированная, иногда нас брало такое ребячество, что мы бегали по ней, прыгали по стульям, зажигали свечи во всех канделабрах, прибитых к стене, и, осветив залу a giorno (ярко, как днем), читали стихи... Порядок «не торжествовал» в нашем доме».
Этот дом до наших дней не сохранился. Усадьбу купил Назар Муравкин и на склоне Лыбеди разбил огороды. А на фундаменте старого дома стоит теперь другой, каменный № 18 на улице Луначарского.
Адрес третьей квартиры Герценов неизвестен. Зато установлено, что туда к своему лучшему другу приезжал поэт Николай Огарев.
Первый сын Герцена появился на свет уже в доме Апрянина. Он стоял на месте современной гостиницы «Владимир». Назвали сына Александром. Крестили его 9 июля 1839 года в Николозлатовратской церкви. Крестной матерью записана жена губернатора.
Последнюю свою квартиру во Владимире Герцен снимал в доме артиллерийского поручика Рагозина. Он стоял на Студеной горе, там, где сейчас вход на стадион «Торпедо».
Первый редактор и первый краевед
Как получилось, что ссыльному доверили редактировать государственную газету? А дело в том, что по приезде во Владимир Герцен, как и положено было, нанес визит губернатору и произвел на него самое благоприятное впечатление своей образованностью.
«Губернатор Курута, умный грек, хорошо знал людей и давно успел охладеть к добру и злу. Мое положение он понял тотчас и не делал ни малейшего опыта меня притеснять. О канцелярии не было и помину, он поручил мне с одним учителем гимназии заведовать «Губернскими ведомостями» - в этом состояла вся служба».
Формально титулярный советник Герцен числился старшим помощником правителя губернаторской канцелярии, а затем был повышен до чиновника особых поручений.
Редактором «Владимирских ведомостей» он работал в течение двух лет.
«Оригинальная мысль приучать к гласности в стране молчания и немоты пришла в голову министру внутренних дел Блудову. Блудов велел, чтоб каждое губернское правление издавало свои «Ведомости» и чтоб каждая «Ведомость» имела свою неофициальную часть для статей исторических, литературных и проч.»
Герцен редактировал именно неофициальные «Прибавления». Он занялся изучением и публикацией жизни Владимирской губернии: ее быта, нравов, памятников, за что почитается как основоположник владимирского краеведения. Он публиковал собственные статьи и создал штат корреспондентов. А уезжая, нашел себе талантливого преемника ‑ выпускника семинарии Якова Протопопова.
В марте 1840-го Герцен уехал служить в Петербург. Самые добрые воспоминания о Владимире он сохранил на всю жизнь.
«Я покидал наш венчальный городок с щемящим сердцем и страхом; я предвидел, что той простой, глубокой внутренней жизни не будет больше и что придется подвязать много парусов. Не повторятся больше наши долгие одинокие прогулки за городом, где, потерянные между лугов, мы так ясно чувствовали и весну природы, и нашу весну...»
А.Герцен.
«Былое и думы»