Юлии был 31 год. Без мамы остались два сына 10 и 13 лет, и дочка, которой всего год и восемь месяцев. Женщина не была привита, но хроническими заболеваниями не страдала и с обращением к медикам не затягивала. Врача вызвала на следующий день после подъема температуры. Тут же получила направление в больницу. Положили ее 27 января. Через два дня Юлии стало хуже, но каких-то радикальных мер медики не предприняли. В реанимацию женщину перевели 1 февраля.
Все время пребывания в стационаре Юлия жаловалась близким на невнимание врачей и отсутствие эффекта от лечения. Вот ее последнее смс мужу: «Я здесь умру, меня никто не лечит, ночью спать не могу, задыхаюсь». У Владимира сложилось впечатление, что в отделении не хватает лекарств, поскольку таблетки от кашля пришлось покупать ему. И не только для жены, но и для ее соседок по палате. Противовирусный препарат тоже доставали родные.
Главный вопрос, возникающий в этой ситуации: а что, собственно, происходит в больнице? Складывается впечатление, что там сейчас - «военно-полевой госпиталь», где в условиях дефицита медикаментов и наплыва больных врачи не успевают даже сообщить родственникам о смерти пациента.
В департаменте здравоохранения уверяют, что стационарам хватает и лекарств, и персонала, и оборудования, алгоритм лечения отработан. А по факту случившегося проводится служебная проверка.
- Вопросы о качестве и правильности оказания медицинской помощи возникают не только у родственников, но и у нас, - заявил «ВВ» директор областного департамента здравоохранения Александр Кирюхин. - Однако стоит иметь в виду, что вирус Н1N1 по степени опасности приближается к геморрагическим лихорадкам и даже при максимальных наших усилиях люди могут умереть от него. Мы должны констатировать: медицина не все может. Конечно, это факт печальный...
При этом глава облздрава называет недопустимым то, что родственникам о смерти больного сообщили не сотрудники больницы, а похоронные агенты. В оправдание коллег он сказал: по его данным, родным из больницы звонили около 7 утра, но те не подошли к телефону.
Между тем в бюро ритуальных услуг нам сообщили, что частенько доктора перекладывают на похоронных агентов печальную миссию сообщить о кончине пациента его семье.
- Мы выиграли тендер на перевозку скончавшихся пациентов из больниц в морг по всему городу, - рассказала «ВВ» начальник производства ООО «Бюро ритуальных услуг» Ирина Зорина. - Когда нас вызывают по такому случаю, нам дают историю болезни умершего и все данные вплоть до телефонов и адресов родственников.
А поскольку похоронная контора заинтересована в продвижении своих услуг, она успевает связаться с семьей пациента часто раньше врачей, что родных больного приводит в шок. Однако в Бюро ритуальных услуг ничего шокирующего в таком порядке вещей не видят.
- Шок - это когда родные приходят навестить больного и узнают, что он скончался прошлой ночью, а в больнице уже и тела нет, - говорит Ирина Зорина. - Мы родственникам сообщаем о смерти человека и предлагаем помощь, а заказывать похороны он может в любом агентстве. Мы свои услуги не навязываем. Здесь нет ничего криминального.
На самом деле, по закону (да и по этическим нормам) даже не все медработники уполномочены вести переговоры с родственниками о состоянии пациента. В департаменте здравоохранения этот случай расценивают однозначно - как нарушение врачебной тайны. Сейчас там пытаются выяснить, кто в произошедшем виноват и насколько распространена подобная практика.
- Компания спихивает на больницу, больница - на компанию. Если мы выясним, что имел место сговор, то передадим эти факты в правоохранительные органы. Однако любой руководитель обязан так организовать работу, чтобы закон о врачебной тайне не нарушался, особенно если привлекаются сторонние организации. А те сотрудники, которые руководствуются не законодательством, а собственными принципами, я считаю, не должны работать в системе здравоохранения, невзирая на кадровый голод, - прокомментировал ситуацию Александр Кирюхин.
Директор департамента обещал сообщить «ВВ» о результатах обеих служебных проверок. Мы будем держать вас в курсе.