Даешь жанровое разнообразие!
До последней в этом сезоне премьеры осталось совсем немного - она запланирована на 6 июня. Над «Убийством Гонзаго» вместе с владимирской труппой трудится Андрей Любимов, выпускник ГИТИСа, основатель и художественный руководитель московского театра «АпАРТе». На его счету постановки по Толстому и Достоевскому, Сэлинджеру и Чехову, Лему и Верну. Теперь настала очередь Йорданова. Болгарский драматург пьесу написал по мотивам произведений Шекспира, обыграв идею спектакля внутри спектакля: действие происходит в Эльсиноре, куда с представлением ради развлечения местной аристократии приезжает труппа актеров бродячего театра.
На «Убийство Гонзаго» во Владимир Любимова пригласил директор нашей драмы Борис Гунин. Спектакль станет венцом гамлетовского цикла во Владимирском театре - в дополнение к «Гамлету» и недавно представленному моноспектаклю «Сны Гамлета».
Будет ли пьеса и ее режиссерская трактовка близка местным зрителям? История-то заковыристая...
- Знаю, что заковыристая, - улыбнулся Гунин. - Это осознанный выбор. Потому что касса - это важно и серьезно, но она не должна определять все. Нельзя строить репертуар только из «Номера 13». В театре должно быть жанровое, стилистическое разнообразие, эксперименты, потому что театр - это прежде всего творчество и развитие.
Кстати, о разнообразии. В текущем репертуаре Владимирского театра значатся 43 постановки. Ежегодно здесь ставят 4-5 новых спектаклей. При этом когда-то вынужденная из-за отсутствия штатного главрежа мера приглашать на конкретные проекты режиссеров-легионеров постепенно стала «фишкой» нашего театра. Ведь у каждого режиссера свой стиль, свой подход к препарированию литературной основы и к работе с актерами, поэтому и спектакли получаются очень разными.
Странные танцы
Со стилем режиссера Любимова знакомимся на репетиции. В большом зале приглушен свет. По периметру сцены расставлены стулья, фигурные перегородки, диковинные ящики. За кулисами скрыта панель, с которой управляют технологичной сценой. То и дело откуда-то сверху врубается музыка. «Колонки проверяют», - поясняет нам помощник режиссера.
Репетиции это не мешает. На сцене весело. Галина Фатхутдинова, Анна Лузгина, Юрий Круценко, Андрей Щербинин, явно наслаждаясь, разучивают характерные па под кодовыми названиями «Пингвин» и «Бешеный таракан». Руководит процессом Анна Кукушкина. Мы, зрители, знаем ее как замечательную актрису, но в «Убийстве Гонзаго» она - хореограф.
- И-и-и раз - теперь включаем пенсионерские танцы, «Ласковый май» на сельской дискотеке! - задорно командует Анна.
- Ань, а так не чересчур? - реагируют актеры.
- Не чересчур, - поддерживает хореографа Андрей Любимов. - Главное - детали.
- А теперь, Юра, - тут же ставит задачу Кукушкина артисту Круценко, - делай разворот с обращением в бешеного маньяка!
Пока идут «обращения в бешеных маньяков», решаемся поговорить с режиссером. Спрашиваем, насколько сложно было начинать работу без возможности широкого выбора артистов на главные роли? Ведь большая часть труппы сейчас гастролирует в рамках акции «Молодая гвардия» шагает по стране!». Любимов уверяет, что совсем не сложно. Состав, мол, сложился замечательный.
Это правда: кроме репетирующих сегодня актеров в «Гонзаго» задействованы любимцы владимирской публики Александр Аладышев, Игорь Клочков, Алексей Куликов.
Артист как маленькое чудо
Репетиция проходит в атмосфере психологического комфорта. Любимов не строит из себя снизошедшего до простых смертных утомленного гения, предельно терпелив и доброжелателен к каждому актеру, голос не повышает.
- Я предпочитаю с артистами договариваться, - поясняет режиссер. - Потому что для меня они - вовсе не краски в моей палитре. Каждый артист - это маленькое чудо, которое надо уметь увидеть. Я считаю так: если ты как режиссер этого не видишь, то, может, проблема в тебе, а не в актерах? Для меня театр - искусство коллектива, искусство диалога, сотворчества. Редко где еще есть такое счастье - иметь возможность творчески «подхватывать» друг друга. А театр нам такую возможность дает.
Условия работы во Владимире Андрей Геннадьевич называет отличными. Любой творческий запрос выполняется в разумные сроки. Любимов даже сказал, что с точки зрения организации внутреннего производства Владимирский театр один из лучших в стране.
Предложенная Гуниным пьеса режиссеру нравится, хотя он признает, что она выбивается из современного тренда ставить заведомо легкие, априори коммерческие спектакли:
- К сожалению, постепенно исчезает формация зрителя, готового «считывать» постановки не только развлекательного плана. И это проблема не столько зрителей, сколько артистов. Ведь именно публика образует драматический талант. Любой артист лишь отвечает на запрос публики, потому что даже бессознательно стремится нравиться.
В работе над спектаклем Андрею Любимову нравится «сам процесс». Дескать, премьера больше напоминает свадьбу или Новый год, то есть праздник, будничная подготовка к которому и есть главная радость. «Если не получаются будни, не получатся и праздники», - уверяет режиссер.
Люби роль, не то она обидится!
Анне Лузгиной в «Убийстве Гонзаго» досталась роль Амалии, артистки кабаре. Героиня ей нравится, актриса говорит, что любит неоднозначных «персонажей с развитием».
- Но вообще я люблю все свои роли. Даже те, которые не сразу поддаются. Иначе никак нельзя, а то роль обидится и уйдет, - улыбается Анна.
Юрий Круценко в «Гамлете» играет «тень отца», а в новом спектакле он - руководитель бродячего театра Чарльз. В отличие от Любимова из этапов работы над спектаклем артист больше всего любит премьеру:
- В день премьеры есть хорошая такая внутренняя страсть, которая прямо распирает изнутри. Волшебное ощущение.
- И сбоев на премьере не бывает?
- Ну как же без сбоев? Помните, как в фильме «Время первых» говорят: вы при подготовке к полету отработали 3 тысячи нештатных ситуаций, а в космосе будет 3001-я, 3002-я... Так и в театре. Поэтому в экстремальных ситуациях приходится порой рассчитывать исключительно на вспышки озарения. В принципе, у любого артиста есть история, когда на сцене партнер не вышел на реплику. Зашутить накладку - это вообще идеально.
- А отомстить партнеру?
- Скорее, пригрозить, - смеется Юрий. - Мол, вот я-то выкрутился, а ты сейчас выйдешь, и я тебя тоже на соло в диалоге оставлю, выпутывайся. Бывают и другие неоднозначные моменты, когда публика реагирует не так, как ожидаешь. Например, по задумке люди должны смеяться, а они слушают замерев. Надо сочувствовать героям, а они хохочут. «Пришел мужчина к женщине» - забавный спектакль, но такого веселья, какое было на премьере, мы совсем не ждали. И порой с Галей (актриса Г.Фатхутдинова) терялись, как реагировать. То ли поторапливаться, то ли паузы делать, чтобы зрители могли отсмеяться.
Фейерверком замыслов наших не напугать
Общая площадь Владимирского театра - 6,3 тысячи квадратных метров. «Мало!» - единодушны все без исключения владимирские служители Мельпомены. Борис Гунин перечисляет, на что необходимы дополнительные площади: производственные цеха нуждаются в расширении, также театру не хватает репетиционного и спортивного залов, обособленно, нормально оборудованной (а не приспособленной по мере сил) малой сцены, буфета для труппы, ресторана для зрителей и мини-гостиницы для приезжающих на конкретные проекты режиссеров и художников. Новый склад тоже не помешал бы: на данный момент декорации и костюмы хранятся в пяти разных «закутках» по всему театру, два из них - рядом с большой сценой. Есть еще отдельный склад, но он не в здании театра, поэтому туда отправляют декорации редко играемых спектаклей.
Идем по кулуарам - смотреть на производственные цеха. В столярном светло и пахнет свежим деревом. Всевозможные агрегаты, заготовки неведомо чего и доски штабелями. В центре помещения красуется одна из будущих декораций к «Гонзаго» - смешной фанерный микроавтобус во французском стиле середины прошлого века.
Бутафорский цех плотно заставлен шкафами с материалами, заготовками на декорации и столами, где, собственно, работа и происходит. Художницы расписывают предметы интерьера из спектакля «Убийство Гонзаго» - по эскизам художника. Абажуры, шляпы-цилиндры, колонны из пенопласта и проч. сооружают для спектаклей четыре мастерицы: Анна Костина, Антонина Мартынова, Людмила Семенова, Татьяна Серова (заведующая бутафорским цехом). Чаще всего параллельно работа идет над двумя спектаклями, с третьим на подходе.
Интересуемся:
- А вы на сами спектакли ходите?
- Конечно, но чаще на генеральные прогоны. Смотрим прежде всего на свою работу: что получилось, что - нет. Бывает, очень кропотливо все делали, а результат - бледно. А иногда прямо как камень с души: думали, что декорация потеряется, а она смотрится очень круто!
Задачу перед мастерами закулисья ставят художники-постановщики, которых приглашенные режиссеры привозят с собой.
- Приезжают с фейерверком замыслов. Сначала пугаемся: как же мы это воплотим?! А потом общими усилиями с ребятами из столярного цеха с задачей справляемся. Всегда.
Театральный индпошив
В швейном цехе - комнатке метров двадцать - на центральном столе разложены эскизы костюмов к «Убийству Гонзаго». На манекенах красуется частичное их воплощение. Например, симпатичный персикового цвета то ли плащ, то ли пеньюар с перьями - для героини Галины Фатхутдиновой или длинное пальто для персонажа Юрия Круценко. С ним, кстати, пока проблема: ткань художник подобрал такую мощную, что ее ни одна машинка не берет - игла проскакивает, поясняет главный специалист театральной пошивочной Ольга Евдокимова.
Под руководством Ольги Рудольфовны трудятся пять мастериц. На момент нашего прихода вместе с начальницей костюмы шили Галина Чиркова и Наталья Гусева. За плечами у каждой - больше 20 лет в театре. Свою работу любят. Хотя, оказывается, и в пошивочном деле в театре свои нюансы имеются: все актеры (неважно, какого пола) всегда хотят быть красивыми. Даже если по роли он (или она) должен быть крокодилом, все равно на сцене желают быть привлекательными.
Но сложностями, как выяснилось, театральных не запугать: им любой эскиз по силам, и чем задачи сложнее, тем интереснее.
Мастерицы пошивочного цеха говорят, что больше всего им нравится шить костюмы для исторических спектаклей и сказок - смотрятся эффектно и от веселеньких расцветочек настроение с одного взгляда сразу повышается.
…Театр - особое, живое искусство. Мы никогда не увидим двух одинаковых спектаклей, потому что атмосферу и настроение артистов в каждый конкретный момент зафиксировать невозможно. От атмосферы и настроения «вспомогательных служб» магия Мельпомены зависит не меньше, чем от таланта лицедеев. Непарадный театр - сложный механизм.