- Сегодня деревня как никогда нуждается в заботе и внимании. Вот газ провели - легче стало, мусор регулярно вывозят - тоже хорошо. Но ведь и от жителей участие требуется, - рассуждает Антонина Александровна. - Я вот как думаю? Если сердце у кого есть, должен после себя добрую память оставить. Нам предки землю в наследство оставили, и мы должны для людей потрудиться. Тут и делить нечего на дачников или местных: все в России живем.
Сама Антонина Александровна - из местных. Семья ее отца Александра Степановича Сачкова переселилась на Владимирщину в лихую годину коллективизации. Жили в Самаре, семья большая - четыре брата, работящая, а сосед попался завистливый: написал «куда следует», вот Сачковых и раскулачили. Из Самары везли резной иконостас со старинной иконой. Иконостас и сейчас цел, а вот икону воры-фарцовщики умыкнули еще в эпоху развитого социализма. От всего самарского наследства остался один молочник кузнецовского фарфора...
- А мама моя Мария Трофимовна, в девичестве Левина, из Жуихи. Это рядом с Давыдовом, - рассказывает Горшкова. - Я в Давыдове и родилась - там раньше амбулатория была, все-таки центральная усадьба колхоза. В начальную школу ходила в соседнее от нас Ворынино, восьмилетку в давыдовской школе оканчивала, а десятилетку - в ШРМ во Владимире. Работала на химзаводе, «Автоприборе»: из деревни на работу ездила, многие тогда так делали. Но в городе я задыхаюсь - воздуха, простора не хватает, красоты природной. Душа-то моя деревенская! Еще до пенсии вернулась в Мокеево, вот и живу.
Раньше, вспоминает Антонина Александровна, в деревне жили открыто - заборами двухметровыми не огораживались.
- Папа пасеку держал, накачает меда - детей соседских созывал, а нас (семья-то тоже наша была многодетная: Нина, Люся, Шура, мы двойняшки с братом Колей) отправлял по стакану соседям отнести. Молоко, если кому надо, а своей скотины не было, тоже носили по деревне. В общем, жили по-дружески, - вспоминает староста.
Старожилы тоже вспоминают, что добрейшей души были дядя Саша и тетя Маруся Сачковы. Эту доброту и дочери Антонине передали, а еще - ответственность и самый настоящий, не требующий громких слов и высоких трибун патриотизм. Четыре года назад пенсионерка Горшкова на свои деньги (с малой помощью односельчан, конечно, но в основном - на собственные сбережения) поставила памятник землякам, погибшим в годы Великой Отечественной.
Своего благородного поступка староста стесняется: «Ну что ты пишешь?! Я же не ради газетной статьи все делала! А ради мальчишек погибших - они нам жизнь спасли». После долгих уговоров Антонина Александровна все же соглашается рассказать, как появилась в центре деревни рядом со старинной часовенкой стела в честь защитников Отечества.
- Мы совсем бедно жили, но я всегда думала, как память наших солдат увековечить. У меня отец воевал. В 1942-м в сильный мороз наступали, долго ползли по снегу, он пальцы отморозил, был комиссован. На всю жизнь остался инвалидом, но хоть вернулся. А его брат - дядя Петя - умер от ран в госпитале. И сколько таких бед в деревне было? Почти в каждый мокеевский дом «похоронки» приходили. Об этом забывать нельзя. Вот мы сначала у часовни поставили доску с фамилиями тех, кто ушел на фронт из Мокеева и не вернулся. И однажды я цветы у этой доски памятной сажаю и мысль меня пронзила: «Мальчишки! Неужели вы только эту доску от нас и заслужили?!» Два года откладывала на книжку деньги. Пятьдесят тысяч накопила. Конечно, и в деревне немного насобирали: кто сколько мог вложил. Поехала в город, по всем ритуальным мастерским прошлась. Только в одной согласились сделать. Рисунок подобрали, слова хорошие написали... Вот так и установили памятник. Но я все равно недовольна была - незаконченность какая-то. Этой осенью вот на постамент памятник поставили, дорожку к нему плиткой выложили. Так гораздо лучше! Меня иногда спрашивают, не жалею ли, что деньги потратила. Как что-то жалеть для этих мальчишек можно?! Последний кусок хлеба есть буду, а не пожалею.