Однажды — мне лет шесть, наверное, было — пошли мы с ним 9 мая на площадь перед Кировским ДК в городе Кемерово. Я, помню, еще очень гордился: иду с ним за руку, рядом с таким геройским дедушкой: пиджак его парадного костюма позвякивает медялями, все встречные приветствуют: «Здравствуйте, Григорий Кириллович!».
Шли мы на парад, на площадь у ДК, но по пути дед завернул в гастроном на улице 40 лет Октября пропустить с друзьями по стаканчику. Там в конце 60-х годов 9 мая ветеранов собиралось еще много. Им же тогда было лет по 55, это как мне сейчас... У всех, как у деда, на груди иконостасы. Многие на костылях, кто без ноги, а у кого-то рукав пиджака или кителя пустой. Говорили деды о чем-то совсем не геройском: кому новую квартиру завод дал (тогда в стране активно строились хрущевки, люди переселялись из бараков и коммуналок, а ветеранам войны новое жилье давали в первую очередь). Кто-то про удачную рыбалку на Томи...
...И тут я встрял в их разговоры: «Деда, а ты много немцев убил?».
Дед как-то весь потух, допил портвейн и сказал: «Я не считал. Слава Богу, сам жив остался. В сорок первом немец пер, что от нас пух и перья летели»...
...Потом, став много старше, закончив истфак универа я по его рассказам, по документам, по мемуарам генералов более-менее восстановил боевой путь моего деда Григория Кирилловича Польникова, 1915 года рождения, уроженца села Березовка (сейчас Краснощековский район Алтайского края).
Дед уходил на войну дважды. Его призвали в РККА в 1939 году в Алейском райвоенкомате Алтайского края. Деду было уже 24 года, он по тогдашним понятиям был уже вполне самостоятельный, зрелый, семейный мужик. Имел хорошую работу в Алейском заготзерне. К тому времени в семье уже родилась его старшая дочь, моя мама...
...До 1939 года Красная Армия была очень компактной, почти профессиональной. Многие возраста просто не призывались, парни учились, работали в народном хозяйстве, заводили семьи. Взрывной рост Красной Армии начался именно в 1939 году. «Забрили» все призывные возраста, тех кто до этого не служил. Существовавшие уже части доводили до штатов военного времени, стремительно росло число новых частей и соединений. Страна явно готовилась к Большой войне.
Как-то дед сказал: «Плохо готовились! Шапками немца думали закидать. А оно на деле вон как все вышло...».
Мой дед стал красноармейцем, стрелком 616 полка 194-й механизированной дивизии Сибирского военного округа, которая дислоцировалась в Новосибирской области. К 22 июня 1941 года дивизия уже была 194-й горнострелковой и квартировала в Ташкенте. Осенью 1941 года влилась в состав Брянского фронта и вместе с другими частями была переброшена под Брянск. А в это же самое время немцы начали стремительное наступление на Москву на этом направлении, и расчленили дивизию деда на три изолированные группы. В одной из них, в которой было Боевое Знамя дивизии, и оказался 616-й стрелковый полк деда. Где-то в тех местах дед и воевал до декабря 1941-го. В районе одном из боев — уже под Серпуховом - его батальон попал в окружение. Офицеры были все убиты, и дед - он к тому времени был уже ефрейтором - принял командование на себя. Он рассказывал, что выходили к своим около 2 недель: в холоде, почти без боеприпасов и продовольствия. Единственное оставшееся противотанковое 45-мм орудие пришлось бросить, упряжных лошадей - съесть.
К тому времени дед был уже ранен в руку и в шею. Но все-таки дошел до своих, а главное — вывел с личным оружием 17 человек личного состава.
Он порой мне так и говорил: это главное, что ему удалось сделать на войне. И спастись самому, и спасти своих людей. И при этом — не загреметь в лагеря.
Проверка вышедших из окружения была жесткой и тщательной, но дед и его бойцы, во-первых, вышли с боями, во-вторых — с личным оружием, в-третьих, совпали все их показания об обстоятельствах случившегося. Ну и к тому же, у деда было два боевых ранения, пулевое и осколочное, так что опрашивали его уже в госпитале, где он лечился до января 1942 года.
Несмотря на два ранения, одно из которых считалось тяжелым, деда не комиссовали, а отправили в Закавказье. В 1942 году Сталин ввел нашивки за ранения. Красные - за тяжелые, желтые — за легкие. «Раненые бойцы, командиры и политические работники, возвратившись по выздоровлении в действующую армию, служат примером храбрости и бесстрашия для новых пополнений», - говорилось в соответствующем постановлении Государственного Комитета Обороны о введении отличительных знаков раненых военнослужащих. И эти нашивки стали первыми боевыми наградами моего деда.
Из Красной Армии дед попал служить в 64-й полк войск НКВД по охране железных дорог. Вместе с частями РККА войска НКВД прикрывали границу с Турцией, оккупировали Иран, боролись с гитлеворскими десантами-живерсантами и с местными коллаборационистами. Потом началось немецкое наступление на Кавказ. И дед вновь — во второй раз — оказался на фронте. Его часть воевала где-то в районе Моздока, и он вскоре вновь был ранен (в руку). Но комиссован не был, а после госпиталя продолжил службу до 1947 года.
Первую свою медаль - «За оборону Кавказа» - дед получил 1 ноября 1944 года (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1944 года). Затем, 6 июня 1946 года, Григория Кирилловича наградили медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года).
Свою главную солдатскую медаль - «За отвагу» №2952086 — дед получил уже после войны, 31 августа 1949 года. К тому времени дед уже вернулся домой и жил с семьей в городе Кемерово. Указ о награждении в часть, в которой он до демобилизации служил, пришел уже после того, как дед покинул ее. Командир части направил уведомление о награждении по месту призыва, в Алтайский край. Оттуда его переправили по месту жительства жены, в Кемерово, в адрес, указанный дедом в личном деле - таков был порядок, чтобы штабисты знали, куда отправлять деньги, вещевое довольствие, похоронки бойцов и справки о пропаже без вести.
Его фото, которое здесь публикуется, сделано не ранее 1943 года (именно в этом году в Красной Армии и других силовых структурах были введены погоны). Дед говорил, что его на эту карточку сняли, кажется, на "губе" в Тбилиси, где он тогда служил. Мы видим сержантские погоны, три нашивки за ранения - и ни одной награды. Косвенно это говорит о том, что солдат на начальном этапе войны награждали скудно — в отличие от нынешнего военного кино, где все подряд ходят в бой с двумя-тремя орденами на груди. Дед вообще-то говорил, что перед боем солдаты, имевшие награды, их снимали, прятали или в портсигар, или просто заворачивали в тряпочку и клали в карман.
После войны дед работал на кемеровском заводе «Прогресс» столяром. Директор завода сам был участник войны, и у него был хороший «пунктик»: любые льготы, те же квартиры, премии, выгодные заказы на этом заводе в первую очередь доставались бойцам Великой Отечественной...
В 1985 году, к 40-летию Победы, Брежнев провел массовое награждение всех ветеранов орденами Отечественной войны. Свою награду II степени (№1343859) дед получил 9 мая 1985 года.
Он поднял трех детей, успел понянчиться с внуками, даже дождался правнуков — и тихо умер 15 января 1991 года в городе Кемерово.
Скоро День Победы, и я отсканировал несколько его фоток для "Бессмертного полка". Но сам мой дед, Григорий Кириллович Польников, к Дню Победы относился не столько как к празднику, сколько как дню встречи с боевыми товарищами, как к дню поминовения. Приходя на площадь, они сторонились парадов и шли к памятнику павшим солдатам. Тихо клали цветы, молча стояли, а если вместе с ними приходил сосед деда по дому дядя Кузьма, тоже участник войны, если он приносил гармонь, они уходили в березовую рощу и вполголоса пели свою любимую «Темную ночь»...