Преференции производителям зависят от глубины локализации
Интересно, что предложение о лекарственных контрсанкциях смутило даже отечественных фармпроизводителей, которые, по логике, могли стать бенефициарами ситуации с выдворением с российского рынка части западных конкурентов. - К таким вопросам нужно подходить взвешенно, - говорит Дмитрий Кудлай, гендиректор фармацевтической компании «Генериум». - В разгар дискуссии мы, фармпроизводители, обращались к депутатам, в Минздрав с просьбой определить страны, к которым контрсанкции можно применить, и изучить, что в результате «выпадет» и насколько наша страна к этому готова. В России есть интересные разработки. Но это не та отрасль, где по щелчку можно начать серийное производство нового препарата. «Генериум» - среди лидеров и обладает высокими компетенциями. Но на один разработанный нами препарат уйдет четыре месяца. На другой - года полтора, а на какой-то и три года. Нужны ли отечественным фармпроизводителям заграждения для конкурентов? Кудлай говорит, что постановлений Минпромторга о преференциях производителям по глубине локализации в России вполне достаточно: - Это стимул развивать производство здесь и, по сути, стирать грани между тем, к какой стране принадлежит конкретный производитель. Не будь такого подхода, разве во Владимирскую область удалось бы привлечь в качестве инвестора, например, американскую компанию? (Речь об «Abbott», вложившей в развитие своей местной - с 2014 года - «дочки» «Верофарм» в поселке Вольгинский больше 7 млрд рублей инвестиций. - Прим. авт.). Иностранные компании рассуждают стратегически и понимают, что ничего не выиграют, если не пойдут по пути локализации в РФ. Ничего больше и не требуется. Но одним только импортозамещением мы не должны ограничиваться. «Конечно, страна в приоритете, - говорит Дмитрий Кудлай. - Но в экспортных возможностях гораздо больше потенциала, чем если мы замкнемся только на себе. За счет экспорта прирастут силы, инвестиции и портфели препаратов». Власти с этим, похоже, согласны: уже поддержано предложение субсидировать исследование новых препаратов за рубежом: по 6-8 млн евро за каждый препарат с «четким доказанным бэкграундом» в России. Важный нюанс: это возвратные субсидии.
В регионе отрасль в плюсе
По данным ресурса medrussia.org, за январь-апрель 2018 года в России произвели различных препаратов на 100 млрд рублей, что на 22% меньше аналогичного периода прошлого года. На этом фоне Владимирская область выглядит очень даже неплохо: рост отрасли в регионе-33 за те же январь-апрель составляет, согласно информации Владимирстата, 35,4%. Как говорит Кудлай, Владимирская область на карте отечественного фармпроизводства выглядит серьезно, «хотя получается не все быстро, не все сразу и не все в позитив». В регионе, по данным Владимирстата, работают 7 крупных производителей и 30 предприятий из категории средних и малых. Благодаря их общим усилиям по некоторым лекарствам у нас значительный удельный вес в общероссийском производстве. Например, доля региона в выпуске препаратов для лечения дисбактериоза – 40,6%, препаратов для лечения онкологических заболеваний – 35,2%, сывороток и иммунных вакцин – 30,5%, антибиотиков – 12,4%. При этом эксперты отмечают, что у Владимирской области огромный потенциал. Не только потому, что здесь производятся лекарства от социально значимых инфекционных болезней вроде туберкулеза. Тот же «Верофарм» выпускает лекарства от рака, а «Генериум» - от гемофилии, рассеянного склероза, орфанных заболеваний. Кстати, за один из препаратов, останавливающих кровотечения, этого производителя благодарят врачи и акушеры роддомов: дескать, до него приходилось удалять матку ради спасения женщины при сильном кровотечении. Сейчас удается спасать и рожениц, и их возможность к дальнейшему деторождению.
Обычные - направо, орфанные - налево
Насчет орфанных заболеваний Кудлай высказался экономически конкретно: больше 30% региональных бюджетов на лекарственное обеспечение тратится на считанное число пациентов — скажем, 75 млн на трех человек, потому что производители таких лекарств, по сути, монополисты в мире и могут диктовать бешеные цены, чтобы отбивать не менее бешеные затраты на разработку препаратов от редких болезней. В то же время на упомянутые 75 млн можно провести полную терапию 120 диабетикам. И как в этой ситуации ограниченности бюджетов вести себя властям регионов? Кого выбирать? Разумеется, людей с редкими болезнями надо обеспечивать лекарствами за госсчет. Однако, по мнению эксперта, под эти цели должна быть отдельная статья. Надо выделить самые затратные нозологии из «общего котелка», тогда легче будет разобраться, как распределять деньги, сколько средств на самом деле требуется пациентам с редкими болезнями и не стоит ли поддержать разработки отечественных фармкомпаний. Также легче будет контролировать эти затраты. Ну а если тот же «Генериум» лишит монополии ту или иную западную фармкомпанию, то ей придется быть и более гибкой в ценовой политике. И тут государство может помочь — например, волевым решением разрешить так называемую «условную регистрацию» препаратов.Пугаться этого не стоит. Особенно если речь идет о препаратах от смертельно опасных заболеваний. Как поясняет Кудлай, клинические исследования препаратов состоят из трех фаз. В США и Европе, если на второй фазе наблюдаются настолько хорошие результаты, что участвующим в испытаниях становится значительно лучше, это приводит к условной регистрации препарата. Он еще не поступает в свободную продажу, но получает регистрационное удостоверение и начинает использоваться в лечении людей под жесткой программой контроля. Как говорит Кудлай, некоторые из таких «условных» препаратов стали настоящими спасением для людей, до этой терапии умиравших от онкологии. В России подобную методику, увы, пока не внедрили.
Онкология: лечить дорого, не лечить дороже
Менеджер «Верофарма» Ирина Столбовская говорит, что ни одно даже самое богатое государство в мире не может покрыть лечение всех онкозаболеваний, потому что это традиционно дорого и год от года становится все дороже. По данным ресурса og.ru, который приводит расчеты Ассоциации онкологов, для обеспечения лечения всех раковых больных в России необходимо 435 млрд рублей в год, а реально тратится всего 70 млрд. Но стремиться к идеалу - вылечить всех - надо. Причем не только из человеколюбия, но и по экономическим соображениям: 61% заболеваемости раком молочной железы и 47% смертности приходятся на женщин трудоспособного возраста. Это прямые потери для экономики. А в целом от онкологии в России каждый год умирают около 300 тысяч человек. Так как решать проблему нехватки денег в онкологии и в других затратных направлениях медицины? Столбовская дает однозначный ответ: «Импортозамещением. Воспроизведением оригинальных препаратов и дженериков». Хотя эксперт признает, что в России дженерикам (тем более отечественным) не доверяют. Но это можно изменить только практикой. Эксперт говорит, что «Верофарм» может уже сейчас обеспечить около 70% потребностей больниц онкопрофиля в препаратах для базовой противоопухолевой терапии. Мощность предприятия в Вольгинском - больше 40 млн единиц лекарств. Конечно, в этой реплике явно читается прицел на госзаказ. Однако в наше время о госзаказах мечтать не зазорно. Если препараты действительно эффективны, то почему нет? Столбовская говорит, экспертиза головной компании «Abbott» некачественное не пропустит.
КСТАТИ
В 2017 году в 6 регионах прошел эксперимент по маркировке лекарств, который уже признан успешным. По словам Александра Лезова, руководителя территориального отделения Росздравнадзора по Владимирской области, с отслеживаемой маркировкой уйдут в прошлое подделки и вторичный оборот лекарств, так что это безусловное благо. К 31 декабря 2018 года такая маркировка будет обязательной опцией для всех производимых в стране лекарств. Так что участникам рынка предстоит поспешить с готовностью: пока, по данным Лезова, к внедрению маркировок готовы лишь 50% производителей.