“Если что – прикроемся травой”
Обычно годных по “физике” к службе в ВДВ ребят на этих курсах селят в ближайший детский лагерь – на все время занятий. Но в этом году у нас пандемия, лагеря закрыты, так что 31 курсанта 2002 года рождения со всех районов Владимирской области на десять дней разместили в самых настоящих полевых условиях: спят они в специальных обогреваемых палатках прямо на аэродроме, кушают в палаточной столовой, занимаются в палаточном тире и на уличных тренажерах, а над конспектами корпят в палаточном учебном классе…
При этом парни еду хвалят, а о будущей службе отзываются с интересом (мол, класс, кое-чему научимся). При этом не ропщут на жизнь в палатках, смеются “настоящий десантник должен быть готов спать в чистом поле и накрываться травой”.
По итогам обучения мальчишки должны сдать экзамен комиссии Генштаба и дважды прыгнуть с парашютом. По словам инструкторов, 90-95% парней, прошедших школу ДОСААФ, в итоге действительно попадают в ВДВ.
Первый из ребят, кого мы встретили в палаточном лагере, - Дмитрий Синичкин из Радужного. Пока все отдыхают, он в столовой переписывает конспекты – говорит, немного опоздал на теорию. На вопрос, что хорошего в службе в десантных войсках? - улыбнулся: “Посмотрим”. Кстати, парнишка уже знаком с парашютом – в его активе есть прыжок. Но коммерческий. Инструкторы, правда, уверяют, что “гражданский прыжок” и “военный” - это две большие разницы.
“Зачем косить, когда можно учиться?”
Максим Карзанов, командир взвода призывников, говорит, что на прыжок в самолет (а курсанты летают на “аннушке”) одновременно загружают по 10 ребят. Но у вас 31 человек на этот раз? Как выкрутитесь? “Очень просто, - улыбается Максим. - Самолет полетит четыре раза”.
Всего здесь две машины “АН-2”. На момент нашего приезда одна “аннушка” была в командировке – отрабатывала заказ на аэрофотосъемку. А вторая мокла под майским дождем в ожидании ясной летной погоды и готовых к прыжкам курсантов.
Карзанов на этих курсах – что-то вроде старшины. Он с ребятами находится 24 часа в сутки и решает все возникающие вопроса. От спорных ситуаций до хозяйственных неурядиц. Например, в этот раз пришлось заменять тепловые пушки в палатках – первая партия не работала, так что в одну из холодных ночей, пока новые обогреватели были еще в пути, мальчишек на отдых переместили в офис аэродрома. Мы их, кстати, спросили, напрягло ли их это ночное переселение с матрасами и одеялами под мышками... “Да нет, - разложили и уснули”, - пожимали плечами курсанты. Карзанов говорит, что парни на глазах мужают на этих сборах, взрослеют умом и, конечно, начинают четко понимать, что такое братский воинский коллектив.
Друзья, по их словам, “с годовалого возраста” - ковровчане Даниил Яльцов и Иван Орузбаев рассчитывают, что и на службе будут неразлучны. И, кстати, инструкторы говорят, что у них очень хороший шанс попасть в одну часть: “Обычно всех наших выпускников распределяют в одну – максимум, в две части”.
Сейчас они готовятся получить дипломы Ковровского транспортного колледжа – и служить. При этом морально готовы к будущему двухнедельному карантину на старте призыва.
“Зачем вам ВДВ? Армия? Год же потеряете!” - провоцируем мы ребят. А они настолько понимают друг друга, что даже отвечают, дополняя друг друга. Оба серьезно говорят: “А смысл косить от армии, когда есть возможность научиться полезным навыкам? ВДВ – это отличная физподготовка. Для всей жизни пригодится, чтобы хиляками не ходить”. На хиляков они, конечно, уже сейчас совершенно не похожи – настоящие крепыши. И рассуждают – на все темы – очень правильно. Так что мы за их мам-пап и будущих жен, честно говоря, очень порадовались.
Сложить за 45 минут
Прыгают курсанты с высоты в 800 метров. А всей парашютной практике их учит Вячеслав Трынов, начальник поисково-спасательной и парашютно-десантной службы Владимирского аэроклуба.
Мы застали его в лаборатории – у агрегата по проверке “парашютных полуавтоматических страхующих приборов”. Мы не сразу поняли, что это такое, но он нам объяснил “языком родных осин”: это такой прибор, благодаря которому парашют раскроется на заданной высоте, даже если прыгун запаникует или просто потеряет сознание.
Курсантов Трынов тренирует третий год. Говорит, что уже “рот пять парашютистов подготовил”. На вопрос “Сколько прыжков лично у вас было?” нахмурился: “Что значит “было”? Были, есть и будут”. Как выяснилось, на данный момент в активе инструктора 1800 (!) прыжков с парашютом. Самый высокий - с 5,5 тысяч метров, самый низкий – со 170 метров. “И как вам низкий прыжок?” - интересуемся. “Нервно, - отвечает Вячеслав. - Адреналинно. Но здесь вообще-то все адреналинщики”.
Разговаривать с ним очень интересно: чувствуется, что свое дело он обожает, но постоянно шутит - с серьезным лицом. Мы начинаем записывать его ответ – и видим, что он веселится – то, мол, была шутка. Например, спрашиваем его: “Были ли случаи, когда курсанты на выходе из самолета становились “звездочкой” - не хочу прыгать, не буду, отвезите меня к маме?”.
“Конечно. Сколько угодно. Они постоянно встают “звездочкой”.
“И как справляетесь?”.
“Волшебным пенделем. Ну а как? Если взлетели – в самолете никто не остается”.
Я записываю, а он начинает посмеиваться. Впрочем, после этого он все-таки ответил на вопрос серьезно: “В первый раз все страшатся – и это абсолютно нормально. Так что лица курсантов перед первым прыжком – душераздирающее зрелище. Но нет – они не сдаются и не паникуют. У нас тут правильные парни учатся. При этом надо учитывать, что они прыгают не просто шагнув из самолета, а по-десантному - с двух метров с разбега. Если видим, что курсант слишком сильно волнуется – конечно, мы его ободряем и поддерживаем. Все с этим страхом справляются – и я действительно не помню случая, чтобы кто-то захотел остаться в самолете, когда все товарищи прыгают”.
После 45 часов теории парни в лагере ДОСААФ практикуют укладку парашюта – делают пять пробных укладок, с шестой идут как раз на свой первый прыжок. При этом укладка купола парашюта – далеко не то же самое, что свернуть супербольшую простыню. Дело настолько сложное, что его принято даже собирать в паре. То есть один укладывает, второй помогает. Армейский норматив, по словам Трынова: сложить два купола за 45 минут. Два – потому что у десантника в снаряжении два парашюта: основной и резервный. Курсантов “45-минутками” пока не обременяют – им на укладку купола дают по 4 часа.
Кто воспитывает патриотов
Организует все эти учения по госзаданию Валерий Ларин, председатель регионального отделения ДОСААФ России Владимирской области. На должности он немногим больше года.
Свое назначение он получил, когда отделение переживало не лучшие времена: “В мой первый рабочий день – 6 мая 2019 года – в кабинет пришли приставы, описывать имущество. Все: вплоть до стульев и люстры. А еще у нас на тот момент было 19 производств в судах по поводу “отжимаемых” у нас зданий”.
Боевой офицер с высшим образованием, выходец из ВДВ, в личном активе – больше 200 прыжков. Говорит, что – в том числе - парашютной подготовкой призывников ДОСААФ занимается аж с 1944 года. В области во всех подразделениях ДОСААФ работают около 500 преподавателей и инструкторов.
Свою задачу как руководителя Ларин формулирует так: “Сделать отделение ДОСААФ одним из самых богатых в регионе”. На вопром “Зачем?” поясняет: “Патриотическое воспитание молодежи, ее подготовка – это основа основ нашей деятельности. А для этого должна быть хорошая материально-техническая база. Это элементарно вопрос престижа, эффективности, безопасности. Раньше организация, кроме водителей всех категорий – как и сейчас, готовила тысячи специалистов – стрелков, парашютистов, водителей-парашютистов и т.д. Сейчас – сотни. Так вот, я хочу обратно изменить этот расклад”.
Между прочим, про водителей-парашютистов Валерий Ларин не шутит: оказывается, таких специалистов, способных десантироваться вместе с тяжелой десантной военной техникой, в ДОСААФ тоже могут подготовить.
Читайте также: Журналисты "ВВ" побывали на учениях Владимирского ОМОНа