После Октябрьской революции в России пять лет прокуратуры не существовало. Ее, как и по всей стране, во Владимирской губернии 24 ноября 1917 года своим декретом «О Суде» ликвидировал Совет народных комиссаров. Зато в центре появился всероссийский комиссар юстиции, а на местах, во главе отделов юстиции, – губернские комиссары.
Мы уже вспоминали, что до революции прокуроры работали в губерниях при окружных судах. Во Владимире этот «старый» суд прекратил свою работу со скандалом. 12 декабря 1917 года судейские служащие провели собрание, на котором решили не сотрудничать со всеми органами Советской власти. Собрание проходило в помещении красного уголка суда, располагавшегося во Владимире в здании Присутственных мест (ныне - Палаты ВСМЗ). И вот туда прямо на собрание ворвалась группа вооруженных людей во главе с Григорием Туркиным, который объявил Владимирский окружной суд распущенным.
Именно этот Туркин стал первым комиссаром юстиции Владимирской губернии. Личность неоднозначная. Судя по справке Гаврилово-Посадского комитета РКП(б), до революции он «неоднократно привлекался за растрату и присвоение чужих денег к ответственности… Неоднократно был осужден судом в городе Суздале и неоднократно сидел в тюрьме».
После Октябярьской революции Туркин вступил в партию левых эсеров-интернационалистов, которая какое-то время была одной из правящих вместе с большевиками. А в 1918 году после разгрома эсеровских восстаний стал большевиком. Вот такой был первый губернский комиссар. Работать ему пришлось в сложных условиях обилия декретов Совнаркома и противоречивого местного нормотворчества. Проблем в связи с этим по всей стране накопилось столько, что Ленин убедился в необходимости прокуратуры для надзора за соблюдением законности. И вот 28 мая 1922 года, после пятилетнего перерыва вышло постановление ВЦИК, утвердившее «Положение о прокурорском надзоре». Прокуратура вернулась - в новых условиях и в новом составе.
Кадровые трудности. Дореволюционным прокурорам в советскую прокуратуру путь был закрыт. Но люди-то требовались! Упирали на сознательность, а не на образование! Например, один из первых прокуроров губернии Александр Силаев, работавший с конца 1922 года, имел в личном деле такую справку о подготовке: «Проходил 96 часов программу при Суздальском военкомате».
Юлиан Гемборек был Владимирским губернским прокурором с 22 ноября 1924 года по 24 марта 1926 года. Его отчет за 1924 год был напечатан в газете «Призыв», откуда можно узнать, что всего в прокуратуре губернии работало всего 18 ответственных работников. «Квалифицированность аппарата удовлетворяет на 60 процентов, - сообщал Гемборек. - С социальным составом еще хуже. В социальном отношении аппарат удовлетворяет всего на 20 процентов».
Тогда власти хотелось, чтобы в органы шли рабочие. А среди владимирских прокурорских сотрудников рабочих было лишь 2-3 человека, остальные - выходцы из крестьян, ставшие служащими.
Выдвиженцы. Вскоре после смерти Ленина в 1924 году был объявлен Ленинский призыв в компартию, а также взят курс на «подготовку выдающихся работниц…к ответственной работе» и «выдвижение коммунисток в руководящие…органы».
Одной из таких выдвиженок стала Евдокия Фроловна Балашова, архивные документы о которой нашел и изучил музейщик и краевед Анатолий Дорофеев. Евдокия родилась в 1886 году в селе Старая Слобода Александровского уезда в многодетной семье. Образование - два класса сельской школы. С 14 лет стала работать на карабановской фабрике. Муж погиб на Гражданской войне, оставив Евдокию с тремя детьми. Фабрика после революции ушла в простой на несколько лет. И вот - «Лениниский призыв». Ткачиха принята в партию, прошла подготовку к ответственной работе на той же фабрике смотрителем канцелярии и женорганизатором. И в 40 лет отправилась укреплять «партийно-пролетарское ядро прокуратуры в Александровском уезде». Но не прослужила и года: в ноябре 1926-го была отчислена. Причина в характеристике: малограмотность. Но все же были выдвиженцы, которые прокурорскую работу освоили успешно.
Вообще на посту губернского прокурора яркие личности сменяли друг друга. Более двух лет с 1926 года прокуратуру Владимирской губернии возглавлял уроженец Тифлиса, большевик Иван Карпович Налбандов, участник революционной борьбы и Гражданской войны на Северном Кавказе. Позже он служил комиссаром Морского строительства Обороны Побережья Черного и Азовского морей. И вот — стал прокурором губернии!
Помощником губернского прокурора по 7-му участку с 5 ноября 1925 года работал Мартирос Ервандович Агекьян (Агекян), облик которого с товарищами сохранила редкая фотография тех лет. Последним прокурором Владимирской губернии до ее ликвидации в 1929 году был Леонид Соснин. Запомнился он как жесткий и бескопромиссный страж законности, не боявшийся противостоять перегибам под прикрытием революционности. Вот что Соснин говорил на Владимирской губернской партконференции в декабре 1928 года, отстаивая роль прокуроров в надзоре за исполнением законов на местном уровне: «Все хотят взять себе патент на революционность, а нам выдать патент на формализм. Дело, товарищи, обстоит не так. Революционности у всех у нас хоть отбавляй, но когда центральная власть считает, что на определенном этапе нужно считаться с верующими, то кончать с верованием простым противозаконным закрытием храмов нельзя, несмотря на всю революционность. У нас многие считают себя революционнее центра и не прочь ограничиться местным законотворчеством…Многие считают, что они своей революционностью переросли центр и пытаются делать по-своему, вопреки закону».
Это было очень смело! В те годы бывало, что местные исполкомы, например, для продвижения ликбеза принимали постановления, по которым не желавшим обучаться грамоте запрещали жениться. Прокурор, конечно, опротестовывал такие решения. Так на него исполкомы жаловались «наверх»: мол, прокурор подрывает авторитет Советской власти.
Роль прокуратуры в первые годы Советской власти была не вполне ясна самим ее работникам на местах. Особенно - наиболее ответственным, старавшимся работать на совесть.
Когда Владимирскую губернию упразднили в июле 1929 года, ее бывшие уезды, ставшие районами, сначала вошли в состав округов других областей. Так временно появился Муромский округ обширного Нижегородского края. На прокуроров обрушился вал дел и жалоб крестьян в связи с коллективизацией и «раскулачиванием». С этим столкнулся и прокурор Муромского района товарищ Палкин (архивные документы о том периоде настолько скудны, что не удалось пока найти даже его инициалов). Он пытался не допускать перегибов. Сохранился его протест на раскулачивание с выселеним из дома, лишением избирательных прав и имущества семьи Максимовых из деревни Фурсово Ляховского района. Прокурор выяснил, что оснований для раскулачивания в данном случае не было. И постановил: «Максимова Ст.Вас. и его семью надлежит исключить из списка лишенных избирательных права, незаконно отобранное имущество вернуть, как-то: дом, хлеб, семена и др., а также наделить землей, т.к. семья Максимова незаконно, без всяких поводов, лишена избирательного права».
Своему начальнику – Нижегородском краевому прокурору - Палкин в марте 1930 года докладывал: «Проверить при наличии одного пом. прокурора все жалобы по четырем районам сплошной коллективизации не представляется возможным… Безобразно плохо обстоит вопрос с директивами по вопросу раскулачивания…». Прокурор сетовал, что ему после приема посетителей, который отнимает весь день, приходилось трудиться до глубокой ночи. При этом его порой даже не приглашали на заседания комиссии по раскулачиванию... Палкин настаивал: «Считаю, что в таких условиях работать нельзя, необходимо внести ясность, какая роль прокуратуры»... В итоге мы знаем, что свою важную роль в государстве прокуратура снова отстояла.
С использованием материалов книги «300 лет на страже закона. Прокуратура Владимирской области».