Крестьянский шелк.
Заречье с начала XIX века стало центром шелкоткачества. Непростого – здесь делали дорогие шелковые бархат и плюш, поставлявшиеся в столицы и к императорскому двору.
На самом деле попытки производства шелковых тканей в России предпринимались еще с конца XVI века, а при Петре I постаралисьи вовсе заменить европейский бархат на продукт отечественного производства. Император учредил фабрики учредил, даже пошлины ввозные на импортную продукцию поднял. Но увы — качественного бархата и прибыльного бизнеса у аристократов-владельцев не получалось.
Зато дело пошло у крестьян.
«В селах Покровского уезда сумели сделать промысел выгодным. Настолько, что он вытеснил «бумажное» ткачество. Здесь скудные песчаные земли, небогатые урожаи, людей кормила не земля, а ремесло. Соседство с Богородским уездом повлияло на распространение ткачества. Сначала ткали полотно, парусину, потом перешли на шелк. Сбывали на Стромынке – эта торговая дорога, связывающая Москву и Нижний Новгород, проходила всего в семи верстах от Заречья. В Филипповском делали галстучные, атласные ткани, ближе к Киржачу – легкие шелка. Заречье специализировалось на ворсовых тканях - бархате и плюше», - рассказывает наследница Думновых Галина Масленникова.
Ткали раньше в каждой избе. Но были и ткацкие артели. С появлением дешевых фабричных ситцев и парусины полотняный промысел сошел на нет. И они стали переходить на шелкоткачетство, хотя там требуются особые навыки, сырье и, разумеется, совсем другие рынки сбыта. Самые оборотистые из крестьян, распутавшие организационно-логистический ребус, как раз и стали купцами-фабрикантами.
Сельские фабриканты закупали в Китае шелковые нити, раздавали сырье ткачам. Позже – строили ткацкие светелки, в которых ткачи работали семьями. Детей начинали учить ремеслу с пяти лет. Они садились за шпульное колесо, мотали шпули. Промысел приносил неплохие доходы и фабрикантам, и ткачам. Хороший мастер в месяц мог заработать 25 рублей. На эти деньги тогда можно было несколько коров. Доходы главы предприятия, естественно, были намного больше.
Фабриканты Думновы.
Одним из таких сельских фабрикантов стал зареченский крестьянин Иван Фадеевич Думнов – прапрадед Галины Масленниковой.
В середине XIX века Иван Фадеевич вместе с сыновьями построил большой двухэтажный дом. Необычный, но типичный именно для Заречья.
«Первый этаж в особняке был производственным, - показывает нам дом его хозяйка. - Здесь размещались склад шелкового сырья, раздаточная контора. Все дома фабрикантов в Заречье имеют одинаковую архитектуру, уникальную именно для нашей местности. Первый этаж – кирпичный. Сводчатые потолки, кованые металлические ставни. Даже если все в доме сгорит, то дорогие ткани должны были сохраниться».
На втором этаже – комнаты. Здесь жили родители, а рядом - детская, гостевые апартаменты. Тут не было, как в дворянских домах, гостиной, столовой, музыкального зала. Все жилое.
«Вот эту комнату я восстанавливала по воспоминания одной деревенской женщины. Она совсем маленькой девочкой здесь бывала, когда мама взяла ее с собой в гости к моей бабушке. И, чтобы ребенок был занят и не мешал взрослым, ей включили граммофонную запись Шаляпина. Девочка обследовала всю комнату, заглянула в шкаф, под кровать, чтобы найти «поющего мужика». Для нее это было сильным потрясением, и она очень хорошо запомнила всю обстановку. Интерьер других помещений помогли воссоздать старые фотографии», - поделилась семейными воспоминаниями Галина Давидовна.
На стене – портреты молодых деда и бабушки Галины. Бабушка ее тоже происходила из семьи фабрикантов Карауловых из соседнего села.
Разбогатевшие крестьяне вкладывали средства не только в собственное благосостояние. Десятину отдавали на благоустройство родного села. На эти пожертвования построили и содержали школу, благоустроили улицу, возвели новая церковь. И именно Думновы пожертвовали основную часть средств на строительство и обустройство храма.
Первый местный приход был в Ново-Сергиево, которое от Заречья отделяет река Шерна. Но Пасха всегда совпадала с разливом, отрезая Заречье от Храма Сергия Радонежского. Так что зареченцы до определенного времени рождались и умирали, ни разу в жизни не побывав на пасхальной службе. Им оставалось на своем берегу только смотреть на крестный ход и креститься под звон колоколов, мечтая о своем храме. Пока сельские предприниматели не решили построить свою церковь в честь иконы Казанской Богоматери. На освящение храма, возведенного по проекту губернского архитектора Николая Артлебена, приезжал владыко Феогност.
За благие дела старшего Думнова наградили медалью Святейшего Синода и произвели в купеческое сословие. Купцами-благотворителями были и его наследники.
В доме, построенном прапрадедом Галины Давидовны Иваном Фадеевичем, родились и жили ее прадед Иван Иванович, дед Иван Сергеевич. В родовом доме родилась ее мама.
«Деду «повезло», что он от воспаления легких умер до революции. А вот его вдове – моей бабушке пришлось туго. Она осталась одна с четырьмя дочерьми без средств к существованию: революционеры все конфисковали. А в начале 30-х годов прошлого века их и из дома выгнали. Они уехали в Москву», - поведала печальную историю внучка последнего из фабрикантов.
Промысел, хорошо кормивший зареценцев, просто ликвидировали. Зачем пролетариату шелка и бархат? Крестьян переквалифицировали на выработку «пролетарских» тканей или работать в колхозы, так что они враз обеднели и были недовольны своей участью. Чтобы пресечь недовольство, всех фабрикантов репрессировали. И то, что бабушке Галины посчастливилось выжить и вырастить дочерей, – удача и счастье.
Наследница рода.
Галина о своих предках знала с рождения. Знала, что у них есть родовой дом в Заречье, что там устроили школу. Но это было такое - немного отстраненное знание – в родном селе своей матери она ни разу не бывала. Выучилась на инженера, 20 лет отработала в космической отрасли, вполне довольна своей работой. Но перестройка и разрушение научно- промышленной базы страны перечеркнули ее карьеру инженера.
Впрочем, наследница фабрикантов руки не опустила. У нее с детства было хобби – рисование и шитье костюмов в народном стиле. Да таких, что и на улице модно смотрятся, и на прием прийти не стыдно. Правда, платья индивидуального пошива большим спросом не пользовались – не было в те годы у большинства россиян на это денег. Зато куклы в народных костюмах шли нарасхват у иностранцев. И стала Масленникова создавать сначала просто авторских кукол, а потом и целые тематические композиции. Даже собственную мастерскую открыла, привлекла других художников к работе: ее идея и дизайн – их исполнение.
«90-е годы прошлого века для всех тяжелым временем были, а для меня – лучшим, - вспоминает Масленникова. - Я занималась тем, что любила и что одновременно приносило доход. Это был хороший бизнес. У меня появились знакомства и дружба со многими дипломатами. Но хорошо расходились не только сувенирные куклы. Нам заказывали целые экспозиции для выставок. Для того, чтобы в Бельгию увезти композицию из более чем 200 кукол «Россия накануне Рождества 1900 года», понадобилась грузовая фура. Там и ярмарку показали, и народные гулянья, и торговую площадь, и русскую баню, и дом с подворьем. Таких заказов от музеев было много – делали проект «Россия в этническом многообразии» для «Этномира», композицию с гусарами для музея в Бородино».
А потом до художницы дошли известия о том, что в их родовом доме школы больше нет – закрыли, а дом в Заречье стоит заброшенным. Как раз в это время Галина задумывалась о создании музея кукол. Но не в двухкомнатной же московской квартире его делать! И она поехала в Заречье.
«Я приехала сюда осенью 1999 года. Впервые увидела наш дом с заколоченными окнами. Рядом - сельский клуб, и отдыхающие чуть не туалет устроили в нашем доме, превратили его в помойку. Это был сильнейший стресс, - призналась Масленникова. - Я поняла, что должна исправить ситуацию. У меня же фотография сохранилась – дом такой красивый был. Я тогда не думала – смогу-не смогу, будут ли деньги. Я знала, что должна делать. И поняла, что не смогу дом посвятить только куклам, что здесь обязательно должен быть музей шелкоткачества».
В полуразрушенном доме, как оказалось, жила семья. Без всяких юридических прав, но, тем не менее, Галине долго пришлось добиваться выкупа дома. Сначала ей продали только половину особняка. Вторую – после того, как она приобрела жилье для «подселенцев». Реставрация дома тоже потребовала огромных вложений. Деньги быстро закончились, а работы требовалось еще очень много. Друзья иностранцы посоветовали открыть дом для гостей. В начале века гостевые дома были в новинку, а тем более - гостевой дом-музей. Так что первыми постояльцами как раз стали иностранцы с семьями. Это позволило накопить деньги для восстановления дома. Мечта о восстановлении родового гнезда сбывалась. Постепенно, шаг за шагом...
«Мебель не сохранилась – ее растащили в ранние советские годы. Но многое мне потом передали местные жители, а что-то - храм. Вот, например, этот киот. Большую часть меблировки, конечно, пришлось покупать в антикварных магазинах. Но это именно те вещи, которые были у моей семьи. Зеркала в стиле модерн, ширма из мастерской Елены Дмитриевны Поленовой. Картины, конечно, уже не вернешь, - вздыхает хозяйка. - В доме были подлинники Шишкина и Левитана».
Сейчас особняк украшают пейзажи современных художников. Но атмосферу купеческого особняка с русской печью, атмосферу спокойствия и уюта новой хозяйке воссоздать удалось. Преобразился сад: появились беседки, стилизованные под старину качели, дровяной сарай, баня, вольеры с птицами и кроликами, ткацкая светелка.
На первом этаже светелки – сновальня для перемотки нитей на катушки и два ткацких стана с начатым полотном. Помогала восстанавливать технологию ткачества шелкового бархата мастерица Зинаида Ивановна Булдакова. Сейчас из-за возраста ей работать трудно, а передать мастерство некому. Хорошо хоть фильм документальный успели сделать, пока Зинаида Ивановна ткать могла. Она отладила станки, рассказала и показала, как ткали знаменитый зареченский бархат.
«В XIX веке в Европе бархат ткали на механических станках. Но они тогда были довольно примитивными, качество ткани страдало. Не могли там делать такие красивые ткани, как у нас. У нас было только 3% механических станков на больших фабриках, а в основном работали на ручных. На них можно делать даже орнамент. И плотность ткани выше, потому что мастерица подбивала нити вручную, чувствовала ткань. Вот настоящий шелковый бархат, - показывает Масленникова старинную накидку. - Это мода 80-х годов XIX века. Ручная вышивка настилом с бисером. Купила во Владимире в антикварном магазине. Спрашивала, есть ли у них кусочек старинного бархата, а мне вынесли эту великолепную бархатную накидку. Такая есть только в музее Мосфильма. Это бархат сделан на ручном станке 140 лет назад. Возможно, моими предками».
Наша собеседница мечтает о том, чтобы историко-туристическим комплексом стало все село. Есть и единомышленники: соседний особняк фабриканта Яшухина выкупил и отреставрировал киржачский предприниматель Евгений Федоров.