Также наш сегодняшний герой – член Общественной палаты Владимирской области и Ассоциации юристов России. В интервью «ВВ» он рассказал о своем первом судебном деле, самом эмоционально тяжелом процессе и откровенно поделился философией путешественника, предпочитающего палатку пятизвездочным отелям.
Роман Ардыкуца 15 лет занимается правозащитной деятельностью. Он принципиально отказывается защищать лиц, обвиняемых в тяжких и особо тяжких преступлениях. «У меня есть моральное кредо, – говорит собеседник, подчеркивая, что работает исключительно на результат и репутацию: - Чтобы меня рекомендовали, потому что в нашей сфере всё работает по сарафанному радио». По словам Романа, в юридической практике всё строится на доверии: «Я как священник у своих клиентов. Они мне доверяют, и я храню их тайны, и очень бережно к этому отношусь, потому что это моя репутация и доверие людей».
– Вспомните ваше первое дело. Что изменилось в подходе за это время?
– За эти 15 лет первое мое судебное дело было по защите заемщика одного из крупных федеральных банков. Дело рассматривалось во Фрунзенском районном суде города Владимира. Судьей была Знайко – очень талантливый профессионал. Сейчас, к сожалению, ее уже нет в живых. Мне всегда везло: я встречаю хороших людей, профессионалов, у которых удается учиться. В частности, у неё.
Суть дела была в том, что мужчина работал в Москве на стройке. У него была неофициальная зарплата – 80 тысяч рублей. Очень хорошо помню: на 2007–2008 годы это были большие деньги. У него здесь, во Владимире, осталась семья – четверо детей. Жена только что родила четвертого ребенка и постоянно находилась в декрете.
Он сломал ногу – сложный перелом. На стройке не был официально оформлен, поэтому не смог уйти на больничный и не получил никаких выплат. Если бы травма произошла на рабочем месте при официальном трудоустройстве, ему оплатили бы не только больничный, но и компенсацию от строительной компании. У меня большая практика по трудовым спорам, но это другое направление. Всегда нужно официально оформляться и получать «белую» зарплату – не дай бог что случится, особенно на производстве. В подобной ситуации без документов ничего не получишь.
Он потерял работу. Прошло два-три месяца – семья платила ипотеку, потом перестала. Полгода банк не предпринимал никаких действий, и они подумали: «Слава богу, всё забыли». Но это иллюзия. Через три месяца просрочки у банка возникает право требовать долг и обращать взыскание на заложенное имущество – то есть подавать иск о продаже квартиры на торгах.
Именно это и произошло. Это было мое первое дело. Оно длилось два года – с 2007-го по 2009-й. Это важное отличие российской правовой системы от американской или европейской. В США, например, после уведомления у вас две недели покинуть дом, потом – штраф, еще через две недели – арест (имущества). У нас же процессы могут идти по два, четыре, даже шесть лет. За это время люди успевают найти деньги, собрать у родственников, перекредитоваться, договориться с банком. Всё это время они живут в квартире. Никто их оттуда не выгоняет. Процесс по изъятию залогового жилья занимает минимум год. Благодаря особенностям нашей правовой системы я смог вытянуть этот процесс. Клиент восстановился, нашел работу, мы договорились с банком о рассрочке, собрали просроченные платежи – около 1,3 миллиона рублей – с помощью родных и полностью закрыли ипотеку.
С помощью юридических техник, которые уже освоил к тому времени, я фактически спас судьбу этой семьи. Таких дел у меня за всю практику было больше тысячи – именно по финансовым и банковским спорам.
Сейчас я начиная с 2008 года занимаюсь банкротством: с 2010-го – юридических лиц, с 2015-го – физических. А с этого года появилась новая судебная практика: при банкротстве можно списать все долги и сохранить ипотечную квартиру. Это настоящий прорыв. Раньше, если квартира была в залоге, ее обязательно продавали на торгах вместе со списанием остальных долгов. Машина в залоге тоже подлежала продаже, если не доказать, что она нужна для работы. Но если жилье не залоговое, оно всегда оставалось за должником как единственное – даже при долгах в 5 миллионов.
Теперь же, с этого года, даже если квартира в ипотеке, в обременении банка, – она остается у человека. Долг по ипотеке сохраняется, но жилье не забирают. Это невероятный шаг вперед для наших сограждан. Я искренне благодарен законодателям и судам за эту практику.
Многие ругают наше правительство. Но люди не понимают, насколько сложно работать в госаппарате и сколько на самом деле делается. Я три года жил за рубежом, практиковал в США, во Флориде. Там совсем другой мир. Там нет доступа к правосудию, если у тебя нет денег.
– А какое было у вас самое тяжелое именно в эмоциональном плане дело?
– У меня недавно было дело – оно свежее, очень тяжелое и очень важное. Погиб герой специальной военной операции, исполняя свой долг и защищая интересы нашей Родины. Если бы он был жив, у него и у его жены было бы право встать на очередь на получение жилья через три года – потому что два года назад он продал свою квартиру. С точки зрения закона, дела очень тяжелые. Я много занимаюсь такими делами – с 2008–2010 годов работаю с субсидиями на жилье, взаимодействую с администрацией и надзорными органами. В этом деле его вдова подала документы в администрацию, военкомат и другие органы власти на получение субсидии на приобретение жилья. И ей отказали. Мы обжаловали отказ в Ленинском районном суде города Владимира. Долго судились. Спасибо судье Пискуновой – она запросила все необходимые документы, которые были нужны для формирования дела. В первой инстанции у Пискуновой было пять судебных заседаний. Полгода мы рассматривались. Но она нам отказала. Это был настоящий удар. Очень тяжело было – и для меня, и для нее. Обидно. Отдельно мы решали вопрос о выплате: по закону супруге и ребенку полагается 14 миллионов рублей.
В итоге мы подали апелляцию во Владимирский областной суд. Гражданская коллегия Владимирского областного суда. Докладчиком была судья Загорная, также были председательствующий и совещательный судьи. Дело рассмотрели и вынесли решение в нашу пользу. Теперь вдова героя СВО получит 14 миллионов рублей – я думаю, она уже их получила. Кроме того, она имеет право на субсидию на приобретение жилья – от 5 до 10 миллионов рублей. Она сама выбирает: квартиру или денежную субсидию.
Это первое и пока единственное дело такого рода на всей территории Российской Федерации. Мы искали аналоги – ни у меня, ни у коллег таких решений не было. Мы очень благодарны Владимирскому областному суду за всестороннюю оценку доказательств и вынесение решения в пользу вдовы участника специальной военной операции.
После этого я долго восстанавливался, даже упоминал его в своем блоге. Сколько эмоций, сколько всего… Мы были готовы идти до Верховного суда, но, к счастью, наш областной суд принял справедливое решение и встал на сторону супруги героя.
– Вы много путешествуете по стране с палаткой. Почему вы выбрали именно такой вид путешествий, а не более комфортный?
– Это во мне с детства – отец военный, мы много переезжали. А потом вуз стал отправлять меня на конференции: Воронеж, Архангельск, Саратов, Москва, Питер… Я выступал перед сотнями людей. Это меня захватило.
В 2014 году на конференции мы познакомились с Михаилом Александровичем Федотовым – тогда он был советником президента по правам человека. Он пригласил меня экспертом в Совет по правам человека. Я там проработал где-то в течение полугода. С этого же года я переехал в Москву.
Потом начал помогать людям, попал на телевидение. Но меня начали узнавать повсюду. И это стало клеткой. Я устал. Уехал сначала на Кипр: обошли весь остров с йогами, на ногах, ночевали в палатках. Это был один из самых мощных трипов. Потом улетел во Флориду – 27 декабря 2017 года, через Финляндию, с одним рюкзаком.
Я прошел Индию насквозь с рюкзаком – Хайдарабад, Мумбаи, Горакхпур. Переходил границу в Непал через Гималаи. Потом – Покхара, Катманду. Вернулся в Россию 2 февраля 2020 года – в Индии тогда было два заболевших коронавирусом. И я понял: лучше России нет страны. Когда поживешь везде, понимаешь – у нас всё более чем идеально. Мы всё познаем в сравнении – это основа научного метода.
С тех пор, за последние пять лет, я объездил всю Россию с палаткой. Это теневая сторона моей жизни – редко рассказываю. Урал, Кавказ, Осетия, Карелия, Мурманская область… В 2019-м жил на Урале – Екатеринбург, Свердловская, Челябинская области. В 2022-м сплавлялись по Белой реке на катамаранах. Не был только в осознанном возрасте на Камчатке и Сахалине – хотя в детстве жил в Магадане.
Для меня важно – проснуться в палатке и сразу искупаться. Я фанат выживания: больше восьми лет моюсь только ледяной водой, каждый день, вне зависимости от погоды. Утром выхожу босиком, заземляюсь, делаю сурья-намаскар из йоги – один-два круга. Потом обливаюсь ледяной водой – из ведра или на улице под душем.
Недавно купался в Баренцевом море – был в Мурманске в августе. Объездил всю область с палаткой. Полярный день – светло круглосуточно, в палатке не выключишь свет. Но это уникальное Заполярье! Я объездил много стран, но мест красивее, чем в России, нет. Крым, Урал, Кавказ, Карелия – Шуя, Укса… Там такие дикие места, где нога человека не ступала. Машина завезет – и всё, дальше только пешком или вертолетом.
Каждый год езжу в Карелию в июне – на неделю, сплавляюсь по рекам. Медведи где-то рядом. Это невероятно.
Два года назад я зашел на пик Эльбруса. Незадолго до нашего восхождения два человека упали в ущелье. Это был, пожалуй, самый тяжелый опыт… Инструктор впереди не слышит, ты кричишь, цепляешься карабином, идешь с киркой… Два человека недавно упали – и всё, их никто не достанет. Пик Эльбруса – 5642 метра, а пик Чегета – 3769 метров (до этого ходили). Мы проходили акклиматизацию специально в течение двух недель, чтобы можно было «штурмовать» пик Эльбруса.
У меня в семье нет ни одного походника, но меня это захватило полностью. Если мне предложат: Мальдивы или Кавказ – я выберу Кавказ. За рубежом всё однотипно: белый песок, снорклинг. Да, я люблю Красное море, дайвинг – это круто. Но по разуму – ничто не сравнится с нашей природой.
Даже на один день сходите в лес с палаткой. Это не сравнится ни с Турцией, ни с Египтом. Я снаряжаюсь по-спартански: тонкая пенка, двухслойная палатка. В Мурманске ночевал в однослойной – чуть не утонул под дождем. Но это испытание – и оно заставляет расти: духовно, морально, физически, ментально.