Доктору филологических наук, профессору кафедры русского языка Владимиру Ивановичу Фурашову исполнилось 75 лет. Он ‑ один из любимейших преподавателей филологического факультета Владимирского государственного гуманитарного университета. Для многих бывших его студентов, а за 45 лет работы их уже около пяти тысяч (!) ‑ профессор Фурашов является идеалом служения профессии.
Философ-мыслитель и мастер анекдота
С ним приятно беседовать и просто слушать. Речь Владимира Фурашова отличается неповторимыми интонациями ‑ то какой-то надсадной грустинкой, то ироничной задоринкой. Он сыплет примерами из Толстого, Достоевского, Тургенева, Блока и может объяснить происхождение и значение любого слова или выражения, да в такой оригинальной манере, что запомнишь на всю жизнь. Любит протяжно потянуть понравившееся слово, словно наслаждаясь его звучанием. Он - философ-мыслитель, готовый размышлять на различные темы, и на такие серьезные, что затрагивают до глубины души, и на те, что расслабляют и заставляют рассмеяться. Владимир Иванович ‑ мастер рассказывать анекдоты, иногда из своей жизни. К примеру, о том, как в далекие студенческие годы он жил на квартире, а хозяйка учила его гнать самогон…
В.И.Фурашов родился 5 декабря 1935 года в селе Богородском Воскресенского района Горьковской области в большой семье, где воспитывались пятеро детей. Отец его Иван Григорьевич был первым председателем колхоза, а потом работал главным бухгалтером на судостроительной верфи. В 1943 году произошла трагедия. Отца по ложному доносу объявили врагом народа: сначала речь шла о расстреле, потом о 25 годах лагерей. После его письма Сталину 25 лет ссылки заменили на 10 лет. И это с язвой желудка. Спас отца подружившийся с ним пожилой профессор-биолог, который, кстати, был заключен на 25 лет за рассказанный анекдот. Вместе с профессором они, отказавшись от тюремной баланды, готовили еду из сухого пайка. Домой отец вернулся в 1953 году с поражением в правах на пять лет, официальное же сообщение о реабилитации уже не застало его в живых. Мать Татьяна Никаноровна, до ареста мужа занимавшаяся домашним хозяйством и воспитанием детей, вынуждена была пойти работать в колхоз. Старший брат Владимира ушел в армию и впоследствии стал кадровым офицером, второй ‑ с 14 лет работал на судоверфи и дослужился до капитана корабля, третьего сагитировали учиться в Горьковское ФЗУ.
Его «университеты»
Настало время определяться и Владимиру: после окончания 7-го класса его взял к себе в Москву дядя, и он поступил в Московский речной техникум. Здесь не нужно было платить за обучение, да еще давали и небольшую стипендию, что было немаловажно в те времена. Четыре года Володя изучал точные дисциплины: сопромат, теоретическую механику, термодинамику, электротехнику, судовые паровые котлы. Однако тогда уже изучение формулы Герона у него вызывало такое же сильное впечатление, как чтение лирического стихотворения…
Владимир Иванович:
- После того, как я семь классов окончил, брат взял меня на экскурсию на пароход. Он тогда работал штурвальным. На пароходе был «колпит» ‑ коллективное питание. То есть все сбрасывались, собирали определенную сумму и на нее закупали продукты. И я впервые увидел, что можно хлеба поесть досыта. Это меня так удивило. Потому что и всю войну мы голодали, и после… В техникуме мне повезло с преподавателями гуманитарного цикла. До сих пор помню их фамилии ‑ Шумов и Малин. Это были старые московские интеллигенты. Шумов очень любил Пушкина и вместо четырех часов читал его пятнадцать. Это в техникуме-то читал целые циклы лекций! А Малин очень любил Чехова.
После окончания техникума Владимир Фурашов четыре месяца ходил по Москве-реке и Оке в качестве помощника механика на пароходе «Слепнев». Потом на три года его забрали служить в армию - попал в войска связи в Киев, а после службы решил осуществить свою мечту ‑ стать учителем русского языка и литературы. Писать стихи Владимир Фурашов начал еще на пароходе, в армейском полку брал в библиотеке Блока и Толстого, посещал вместе с солдатами спектакли в Киевском оперном театре.
Так счастливо совпало, что в последний год его службы вышло правительственное постановление: тех военнослужащих, кто готов поступать в вуз, отпустят на три месяца раньше - не в ноябре, а к началу учебного года. И он непременно решил воспользоваться этим.
- Я колебался, - вспоминает В.Фурашов. - Хотел поступать на факультет журналистики. Но поступил в 1957 году на историко-филологический факультет Московского государственного педагогического института им. Ленина. Тогда на технические и гуманитарные факультеты был большой конкурс ‑ больше десяти человек на место. А на юридические и экономические конкурса почти не было. Москва тогда принимала посланцев со всей страны - поступали люди нестандартные, оригинальные. Когда вот такие, с прибамбасами, все вместе поселялись в одно общежитие, нам было интересно друг с другом. И все, как правило, были немножко диссиденты, настроены не злобно, но критически.
К примеру, Хрущев тогда входил в силу, в каждой газете была его фотография. И вот под одной из фотографий мы прочитали подпись: «Никита Сергеевич беседует с колхозниками», а затем репортаж. Журналисты тоже были с изюминкой ‑ и вот какую подложили мину: «Ну, как вы живете?» ‑ спросил, улыбаясь, Никита Сергеевич Хрущев у колхозников. «Хорошо!» - засмеялись колхозники.
Среда в институте была «богатой», многие из студентов писали прозу и стихи, в гости приглашали известных писателей и поэтов. И никто не отказывал. К примеру, старик Илья Эренбург часа четыре рассказывал о Франции и о том, с какими художниками встречался. Я свидетель того, как начинался поэтический путь Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко, Бэллы Ахмадулиной. Наступившая «оттепель» 60-х годов всех нас как-то встряхнула ‑ вдруг мы поверили, что в России что-то может измениться. Тогда-то поэзия и расцвела. Потом появился Булат Окуджава, участник войны. Журнал «Юность» опубликовал первую подборку его стихов. Позже он стал выступать со своими песнями. Тот же факультет, что и я, окончили Юрий Визбор, Юлий Ким, Ада Якушева. Они организовали художественную самодеятельность. К примеру, Ада Якушева создала октет. Участвовал ли я в самодеятельности? В женском октете я, конечно, участвовать не мог. Но ходил на все постановки и встречи с писателями.
Стипендия студента была в то время 20 рублей. Володя было решил перевестись на заочное отделение. Но одна преподавательница отговорила: «Променять живое слово живого профессора на мертвую книгу? Да вы в своем уме? Двадцати рублей вполне хватит. Хлеб, картошка и соленые огурцы стоят очень дешево. А вам пока больше ничего не нужно». И он остался. Двадцати рублей хватало на то, чтобы прожить спокойно двадцать дней. Но оставались еще десять. Кроме того, в Москве было много соблазнов: театры, кино, выставки, музеи, каток. И он вместе с товарищами подрабатывал, снимаясь в массовках в кино. За ночь можно было заработать три рубля.
О научной работе
Научная деятельность Владимира Фурашова началась на втором курсе с написания курсовой работы, посвященной изучению интонации предложений с обособленным препозитивным причастным оборотом. Понравившаяся тема, по-видимому, волновала его не меньше, чем когда-то гудки парохода. Готовил он ее в Московском институте иностранных языков им. Мориса Тореза, где была лаборатория экспериментальной фонетики и психологии речи, - с помощью специальных приборов и осциллографа. На четвертом курсе была опубликована его первая статья, а сам он оказался председателем студенческого научного общества. Историко-филологический факультет Владимир Фурашов окончил с отличием, поступил в аспирантуру и под руководством профессора Николая Прокоповича написал кандидатскую диссертацию, которую защитил в 1965 году.
11 лет подряд он жил то в солдатской казарме, то в студенческом общежитии и уже привык к лишениям. Но ему казалось, что непорядочно обрекать на вечное проживание в общежитии жену и ребенка. В этом же году он по объявлению в «Учительской газете» со своей семьей ‑ супругой и маленьким сыном - приехал во Владимирский государственный педагогический институт, где его по конкурсу приняли на должность старшего преподавателя кафедры русского языка и выделили комнату в общежитии, а затем и квартиру.
С самого начала своего научного творчества он заявил о себе как серьезный ученый и быстро стал авторитетным специалистом в области грамматики современного русского языка, истории и теории отечественного языкознания. Владимир Иванович ‑ автор около 200 научных и научно-методических работ, многие из которых опубликованы в центральной печати. В 1986 году защитил докторскую диссертацию, три года спустя стал профессором. В педагогическом институте (ныне Владимирском гуманитарном университете) он читает курс лекций по общему языкознанию.
Под его руководством 10 аспирантов защитили кандидатские диссертации, а профессор Чжи Ючан заведует кафедрой русского языка в Китае. В.Фурашов ‑ заслуженный работник высшей школы РФ, ветеран труда. При этом его нельзя назвать кабинетным ученым. Он активно пропагандирует свои грамматические идеи. На конференциях разного уровня ‑ от вузовских до международных - им прочитано более ста докладов. В этом юбилейном для него году вышла новая книга «Современный русский синтаксис», в которой он обобщил свои исследования.
О неудовлетворенности, богатстве и счастье
- Чувство недовольства самим собой ‑ это здоровое чувство для каждого человека. Быть недовольным окружающими легко, а вот быть недовольным собой ‑ трудно. Человек себя любит, говорят: каждый зверь к себе гребет, только курица-дура от себя.
Обычно, когда поработал, то видишь плоды. Дрова, к примеру, переколол, сложил и сразу видишь результат. С научной работой все по-другому. Когда я пишу какую-нибудь статью, она год не получается, другой не получается, и я даже не знаю, получится ли… Однажды теща меня пожалела: зачем ты выбрал такую специальность, когда у тебя ничего не получается!
Деньги стали эквивалентом всего. Вот что плохо. Без них трудно, ведь мы живем в обществе. Власть денег ни в коем случае не должна человека уничтожать. У меня не было мечты разбогатеть, машину купить, дачу. Никогда! Не было времени даже подумать об этом. В материальном смысле я ‑ пролетарий. В духовном ‑ нет! Чувство удовлетворения и счастья я иногда испытываю… Когда у меня вдруг что-то получается в работе.
Есть поэты,
а есть стихотворцы
Владимир Иванович писал стихи, еще когда учился в техникуме и когда работал на пароходе, в студенческие годы печатался. Он очень любил и любит поэзию сейчас, однако из-за поставленной высокой планки сочинительство прекратил к 30 годам.
- Римма Казакова сказала о профессии поэта: «воловий труд, мужичье дело», - говорит В.Фурашов. - Я уже тогда начал понимать кое-что в поэзии. Как писать после Блока? Писать рядовые стихи ‑ стыдно. Да и зачем? Для сочинительства стихов нужен необычайный талант. Помню, когда я уже был студентом, к нам в институт Александр Яшин привез человек тридцать вологодских поэтов. Я прослушал их выступления. Изо всех отметил одного молодого паренька ‑ им оказался Николай Рубцов. Это была настоящая поэзия!
Интересно мнение профессора насчет истинных поэтов и рифмоплетства:
- Есть поэты, есть стихотворцы. Это совершенно разные люди. Можно быть поэтом и не писать стихи, а если поэт еще и стихи пишет ‑ вот это гармонично. Во Владимире крупных поэтов не было, но писатели были. Златовратский был кумиром молодежи в свое время. Назову еще Владимира Солоухина («Капля росы» и «Владимирские проселки») и Сергея Никитина.
О студентах
Как обычно, Владимира Ивановича всегда легко было застать на кафедре русского языка. Вот и теперь он консультировал студенток с удивительно красивыми звучными фамилиями ‑ Миловзорову и Годунову. Внимательно слушал их вопросы, интеллигентно поправлял сказанное и оживлялся всякий раз, когда видел, что ученицы неплохо разобрались с примерами или языковыми конструкциями. По словам профессора, несмотря на перемены, хорошие студенты все же есть, и это дает надежду. Изменились ли студенты за 45 лет его преподавательской работы? На этот вечный вопрос Владимир Иванович отвечает, философствуя:
- «Уж много лет прошло с тех пор, и много переменилось в жизни для меня». И студенты переменились. Лучше они стали или хуже, я ответить не могу. Могу только сказать, что они стали другими. Ведь студент ‑ это тот, кто учится, штудирует. Теперь есть технические средства, которые позволяют этого не делать. С одной стороны, это, конечно, большое благо. Компьютеры, ксероксы, другие устройства помогают человеку сэкономить время. С другой стороны, они отвлекают от самого главного ‑ от мышления, и студентам это не на пользу, а в некоторых случаях - во вред. Информацию они получают готовой, а раньше ее нужно было добывать с большим трудом. В этом разница. Мы раньше конспекты приносили на семинары, а сейчас ксерокопии. Современным студентам некогда читать. Я часто замечаю, что они, особенно первокурсники, как будто с другой планеты к нам прибыли. Я ведь привык ссылаться на примеры из Достоевского, Толстого, а их никак это не волнует.
О современном русском языке
и ЕГЭ
- Если мы будем использовать в нашем русском языке слова и выражения компьютерных блогов и сайтов, мы его уничтожим?
- Нет, не уничтожим. Мы его обезобразим. Я представляю себе, если бы Льва Николаевича Толстого заставили бы писать на уровне sms. Правда, Китти и Левин писали буковки мелками, как шифр. И понимали друг друга.
Как-то у нас на Совете факультета зашла речь о том, кто к нам поступит в этом году. Стали спорить. Я сказал, что спорить бесполезно, ведь экзамена и собеседования теперь нет, как «бабе ЕГЭ» будет угодно, так и будет.
«…Зачем на Земле этой грешной живу?»
- Вопрос неподъемный. Достоевский всю жизнь искал ответ на него и, по-моему, так и не нашел. Однако профессор Троицкий, мой приятель, верующий человек, считает по-другому. «Вы не правы, - сказал он мне недавно. ‑ Если бы верили как следует, то поняли бы Достоевского до конца. Смысл жизни на Земле ‑ постижение человеком Бога».
Человек остается загадкой, и трудно сказать, каков смысл жизни. Создавая блага для себя, человек уничтожает природу. Радищев хотел защитить крестьян: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что мы крестьянину оставляем? Воздух? Да, один только воздух». Если бы нам сейчас тот чистый воздух вернуть, то мы уже были бы счастливы… Говорят, смысл жизни человека в продолжении рода. Но ведь это не снимает вопроса. После него будут жить другие, такие же, как он, и уничтожать природу. То, что мы стремимся посадить дерево, построить дом, вырастить сына, - это все мертвому припарки, это мы для себя стараемся. Надо сделать так, чтобы природа и после нас осталась жить. Вот мы никак бумажно-целлюлозный комбинат не прикроем возле нашей сокровищницы - озера Байкал. А ведь, возможно, скоро бутылка чистой воды будет стоить дороже бочки нефти! Писатель Леонид Леонов еще в 50-е годы говорил об этом. Жить в искусственно созданной среде будет неинтересно. Человек может считаться человеком, пока живет в гармонии с природой.