12 февраля 2011 в 00:52

«Мы просто хотели выжить»

Блокада Ленинграда длилась с 30 августа 1941 года по 27 января 1944 года. В ней погибло до полутора миллионов защитников и мирных жителей города, из которых 641 тысяча человек умерли от голода. Свыше 17 тысяч погибли от артиллерийских обстрелов и бомбардировок. Фашисты обрушили на город 150 тысяч снарядов и сбросили 100 тысяч авиабомб. 
‑ Я и сама не знаю, каким чудом осталась жива. Мой папа умер от голода весной 1942 года. Я когда помоложе была, время от времени ездила в Ленинград. Ходила на Пискаревское кладбище. Хоть и нет там имени моего отца, но я знаю, что прах его покоится в одной из братских могил, в каждой из которых лежат останки 10 тысяч человек. Приду, постою, помолюсь, поплачу… А что еще мне остается? - вздыхает Мария Николаевна Садунина.
Она уже давно на пенсии. Живет в Муроме, куда ее забросила судьба в далеком детстве вместе с сотнями и даже тысячами обездоленных детей, которые, оставшись сиротами, попали в детские дома и были вывезены на Большую землю.
В 1941 году девочке исполнилось 10 лет. Родная мама умерла задолго до войны, когда Машеньке не было еще и двух лет. Отец вскоре женился на другой. Жили дружно в своей квартире вблизи Финляндского вокзала. Родители работали на железной дороге. Дети ходили в школу. А тут ‑ война!..
‑ В памяти осталось от лета 1941 года то, что много-много мужчин уходили на фронт. Но летом в Ленинграде было спокойно. И только в начале осени особенно громко завыли сигналы тревоги. Первый раз… Я была в школе. Учителя прекратили уроки и быстро вывели нас в бомбоубежище. Но разрывы бомб слышались пока еще где-то далеко. И еще я запомнила, что с того времени с лиц ленинградцев исчезли улыбки. И в городе появилось очень много военных. В том же сентябре закрылись магазины. Продукты стали получать по карточкам. С каждым месяцем хлеба на руки выдавали все меньше и меньше. Запомнился огромный пожар среди ясного дня в октябре 1941 года. Мы ‑ после очередной бомбежки - шли домой из школы. Видим - все куда-то спешат, кричат, показывают на почерневшее от дыма с места пожара небо. Кто-то нам сказал, что горят главные продуктовые склады Ленинграда и теперь нам нечего будет есть. Мы побежали вслед за толпой к Бадаевским складам. Это было совсем недалеко от нашего дома. Они действительно пылали. Сливочное и подсолнечное масло горели. Пахло жареной колбасой. Но подойти и что-то выхватить из-за огромного пламени и столбов черного дыма было невозможно. Да и милиция стояла стеной… Эта жуткая картина тоже врезалась в память.
И действительно, очень скоро мы начали почти голодать. В сентябре отец с мачехой получали по рабочим карточкам по 400 граммов хлеба, а дети, которых тогда называли «иждивенцами», - по двести граммов на человека в день. А ближе к зиме стало совсем плохо. Ни крупы, ни масла люди уже почти не видели. По карточке в магазине выдавали всего лишь 125 граммов хлеба. Вот люди и старались растянуть этот кусочек хлебушка, испеченный на две трети с отрубями и опилками, на целый день.
Скоро начались ежедневные бомбежки города. Немцы подошли совсем близко. Но ‑ сейчас в это трудно поверить! - к этому постепенно привыкли. Люди знали, когда немцы откроют огонь, и прятались в защитные щели и бомбоубежища. Плохо было, что отсутствовало электричество, не ходили трамваи. Перестали в дома подавать воду. А ходить за ней в полуобморочном от голода состоянии было крайне тяжело. В первый же зимний месяц часто можно было наблюдать, как люди, выйдя из дома, падали и замерзали прямо на улице. Сотни метров казались километрами, а пара литров воды превращались в десятикилограммовое ведро. Вчера еще цветущие красивые люди на глазах становились дряблыми стариками.
Опаснее, чем артобстрелы, были налеты бомбардировщиков. Никто не знал, с какой стороны ожидать беды, на какие объекты они обрушат свой удар. В один из таких декабрьских налетов большой дом, где проживала семья девочки, был уничтожен авиабомбой. Но так как родители Машеньки были железнодорожниками, то им нашли небольшую квартирку в городке Всеволожске, который располагался недалеко от Ладожского озера.
Мир не знал ничего страшнее первой блокадной зимы 1941-1942 годов. Крепкий мороз при предельно урезанном продуктовом пайке делали то, что не сумели сделать фашистские пули, снаряды и бомбы. Все чаще люди от недоедания и при почти полном отсутствии витаминов заболевали цингой. Многие на глазах превращались в дистрофиков. В Питере и во всех прилегающих городах, поселках и деревнях еще до наступления зимы исчезли птицы, кошки, собаки, крысы и мыши. Они стали едой для людей, которые не хотели умирать. Все ждали прихода весны 1942 года. Но не все дожили. И среди них Машин папа. Он заболел, но на больничный не ушел. Считалось непатриотично болеть, когда каждая пара рук у железнодорожников на счету. Отец умер 13 апреля 1942 года…
‑ Его погрузили на труповозку и вместе с другими умершими увезли, как и сотни тысяч других. А его продуктовые карточки забрала мачеха для себя и своей дочери. И я не знаю, как мы прожили три месяца после смерти папы. Занимались попрошайничеством, по-народному ‑ побирались. До нас никому не было дела. Каждый из восьми соседей жил примерно в таких же условиях. А мы с сестренкой были детьми. Надежда у нас была только на себя. Мы были слишком малы, чтобы работать. Родственников потеряли. Сначала мы ходили в воинскую часть… Протягивали тоненькие ручонки и просили хоть маленькую корочку хлебушка. И солдаты чаще всего отнимали от себя, делились с нами. Случалось, что и остатки супа выливали нам в кастрюльку. Иногда прогоняли. Но у нас не было сил обижаться. Мы… просто хотели… выжить, - Мария Николаевна смолкает и тихо плачет.
Иногда, собрав силы, шли к «Дороге жизни», которая пролегла через Ладожское озеро. Она стала единственной спасительной ниточкой, по которой блокадный Питер получал продукты питания, боеприпасы, топливо и вооружение. Девочки не раз видели, как машины с продуктами попадали под бомбы или уходили под воду, попав в полынью. По сторонам дороги стояли остовы сгоревших и изуродованных грузовиков, развороченных бомбами и снарядами, лежали останки мертвых лошадей. И один раз им повезло. В снегу нашли пару банок тушенки. Растянули их на целую неделю.
А потом Маша с сестрицей нашли способ зарабатывать еду. Через городок проходила железнодорожная ветка. Девочки кипятили воду и подходили к остановившимся на станции составам с солдатами. Они предлагали им кипяток из чайника. А бойцы одаривали их хлебом, кусочком сахара, кашей из котелка.
Так прошли три месяца сиротской жизни. И когда стало совсем невмоготу, девочек заметила председатель домового комитета, взяла за руку и отвела в детский дом.
А летом случилось чудо. Ладога уже растаяла. По ней ночью ходили корабли и катера, на которых вывозили раненых, ослабевших ленинградцев на «большую землю». Немцы днем простреливали почти все пространство. Да и ночью все небо было в огнях осветительных ракет. И все же в темное время суток по воде шла и шла помощь блокадникам и бойцам обороны. А однажды директор детского дома сказала, что первая часть детей будет эвакуирована. Так и случилось. Вечером подогнали грузовые машины и посадили в них детей. Глубокой ночью на трех больших военных судах начался смертельно опасный переход. И когда уже противоположный берег был совсем близок, немцы начали методично расстреливать их прямой наводкой. Первый и последний пароходы ушли под воду. А второй, тот, на котором была Маша с двумя сотнями таких же малышей и подростков-дистрофиков, дошел до берега!
Спасенных детей первым делом накормили. Сначала осторожно, под присмотром взрослых, чтобы ни в коем случае не переели. Потом - долго ехали на поезде. Часть ребят высадили недалеко от Мурома, где уже действовал детский дом.
По достижении 14 лет Мария устроилась работать на льнофабрику им. Войкова, расположенную в пригороде Мурома. Здесь и прошла вся ее сознательная трудовая жизнь. Она счастливо вышла замуж. Родила детей. Почти 45 лет отдала производству. Фотография Марии Николаевны Садуниной много лет украшала фабричную Доску почета. Теперь она уже прабабушка. Жалеет только о том, что ее большой и уютный дом опустел. Но детки не забывают. Приходят в гости. Помогают растить и собирать урожай на огороде…
В молодые годы она еще хотела вернуться в Ленинград. Но - к кому? Дом ее разбомбили. Родственников отыскать не смогла.
‑ Да и страшно было возвращаться. Я несколько раз приезжала в Ленинград. Иду по знакомым улицам, а у меня в глазах темнота и голова кружится от детских воспоминаний. Так и не решилась ходатайствовать о прописке и получении жилья. Да я и не жалею. Все у меня в Муроме слава богу сложилось хорошо, ‑ говорит она.
…А недавно Марию Николаевну порадовали муромские студенты. Пришли без приглашения и попросили разрешения помочь по хозяйству. Взяли лопаты и начали убирать снег. Эти ребята - члены патриотического студенческого агитпохода «Звездный». Они собирают материалы о ветеранах труда и войны, чтобы составить летопись Великой Отечественной войны. Перед тем как уйти, студенты прикрепили на дом М.Н.Садуниной маленькую деревянную звездочку. Соседи должны знать, что рядом с ними живет очень достойный и уважаемый человек.


^
Нашли опечатку в тексте? Выделите её и нажмите Ctrl + Enter.
13 минут назад Владимирцы снова подарили кибермошенникам более 27 миллионов рублей
За неделю сотрудники органов внутренних дел Владимирской области зарегистрировали 57 преступлений с использованием IT-технологий. Потерпевшие лишились в общей сложности более 27 миллионов рублей, сообщает пресс-служба ре…
50 минут назад Во Владимирской области суд приговорил двух наркоторговцев 7 годам заключения
Киржачский районный суд Владимирской области вынес приговор в отношении двух наркоторговцев. Их признали виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ. Об этом сообщает пре…