- Николя, резонно предположить, что во Владимире вы сыграете что-то из творческого наследия нашего земляка Сергея Танеева. Вы говорили, что вам близко его творчество…
- Еще два года назад я ничего не знал о Танееве. Я познакомился с его творчеством в 2016 году во время путешествия, когда друзья в автомобиле включили для меня его музыку. Это были симфонические и хоровые произведения, в которых я услышал моменты, очень похожие на музыку моего сочинения. В частности, это касалось использования духовых, ударных инструментов. Это забавно. А в октябре прошлого года я выступал в музыкальной школе имени Танеева. Когда я пробовал инструмент перед выступлением, то увидел на стене портрет Сергея Ивановича. Я часто импровизирую на концерте. И вот я посмотрел на это выразительное лицо…
Так приходят красивые музыкальные темы. Есть между нами какое-то невидимое духовное единство.
- Ваши зимние гастроли у нас получились спонтанно и не обошлись без приключений. Что произошло?
- В Суздале я посетил церковь, где служит отец Андрей Давыдов. Он часто бывает в Италии, преподает там изобразительное искусство, энкаустику, прекрасно говорит по-итальянски. А у меня отец – итальянец. Для меня итальянский и французский – два родных языка. Я был счастлив встретить человека, говорящего на итальянском. Я сказал ему, что я музыкант. Удалось быстро организовать концерт в Суздале на Рождество.
Это был очень морозный день – минус 35! Но люди пришли. В ГТК - хороший инструмент. И в результате и глава Мурома решил подарить мой концерт жителям своего города. И на следующий день я уже играл в ДК имени 1100-летия Мурома при полном зале.
Добраться туда в такой мороз оказалось непросто... С трудом нашли машину, которая смогла завестись, ее трясло всю дорогу. Для меня это было настоящее испытание - и в то же время восторг! Мне очень захотелось сыграть еще и во Владимире.
И вот теперь эта мечта осуществится - в рамках Танеевских музыкальных собраний в филармонии.
- Вы недавно приняли православие. Это связано с вашим увлечением Россией?
- Мне кажется, что это просто более зрелое отношение к христианству. Это произошло еще до того, как я начал ездить в Россию. У меня были периоды уединения в монастырях. Какое-то время я находился в одном из монастырей в Бельгии, в монастыре бенедиктинцев. Но основатель этого монастыря хотел, чтобы было две церкви с двумя разными литургиями: византийская и романская. Это место оказалось очень интересным, чтобы познать духовность этих двух ветвей. В этом монастыре у меня есть один русский приятель. Я много раз навещал его и постепенно пришел к этой религии. Самое главное, что это развивает, возвышает, дает больше духовности.
- Многие музыканты, приезжая во Владимир, делают реверанс российской и местной, в частности, публике, говоря, что она особо чувствующая, музыкально образованная. Все говорят, что им нравится здесь играть, потому что публика теплая. Вы о русской публике говорили то же самое. Уточните, пожалуйста, что именно отличает нашу публику?
- Я играл во многих странах и чувствую публику. В Италии в начале концерта публика не очень внимательная. Итальянцев надо убедить, достать, достучаться до них, тогда они становятся очень теплыми. В Германии, наоборот: прежде чем музыкант начинает играть, воцаряется практически религиозная тишина. Все внимательно слушают. Но внешние проявления для немцев не очень характерны. А в России, по моим наблюдениям, есть очень сильное ожидание, пылкое желание услышать нечто прекрасное, которое коснется чувств, сердца, души.
И вот когда ты чувствуешь, что публика – вся в ожидании, тебя это тоже вдохновляет, и ты заражаешься этими чувствами и играешь по-другому, выкладываешься. Вдобавок, есть разные произведения. Венгерскую рапсодию Листа можно с блеском исполнить на бис в Италии. Это внешний эффект. А в России не обязательны внешние проявления виртуозности. Здесь на бис можно сыграть Баха. Это менее внешне выразительно, но глубже.
Если говорить о моей музыке, то здесь я могу исполнить свою музыку, которая носит даже несколько мистический характер. Я могу играть музыку спокойную, медитативную, и публика реагирует очень тепло и с большим энтузиазмом. Здесь важен не столько внешний эффект, сколько качество прочувствованного.
- Вопрос из разряда «взгляд со стороны». Как в Европе воспринимают состояние современной российской музыкальной культуры? У нас есть целая плеяда молодых талантливых исполнителей, которые гастролируют за рубежом. Насколько они популярны? Воспринимают ли их в Европе как продолжателей российской музыкальной традиции?
- Очень трудно говорить о Европе в целом, потому что страны очень разные: люди, темпераменты, отношения, и уровень музыкальной культуры тоже разный. Мне, например, кажется, что Франция и Россия даже ближе, чем Германия и Италия. Но независимо от этого, российские музыканты очень хорошо воспринимаются. У них - особая аура, которая исходит из высокой русской культуры. Россия на Западе считается страной высокой культуры. Вас принимают заранее позитивно, с интересом. У ваших музыкантов есть репутация, основанная на понятии о «русской школе».
- Критика называет вас виртуозом, но вы сами себя кем больше считаете: пианистом или композитором?
- Я очень люблю сочинять, потому что это спонтанный творческий процесс, вдохновление какими-то музыкальными темами. Но с другой стороны, я ощущаю себя и исполнителем тоже, потому что это прекрасно – иметь возможность исполнять произведения великих композиторов. Как мне кажется, у меня есть определенное равновесие между двумя этими ипостасями. Хотя у меня много незаконченных произведений, потому что не хватает времени из-за плотного графика выступлений.
- В России вы реализуете несколько благотворительных проектов. Расскажите, пожалуйста, об этой стороне своей деятельности.
- 6 октября в Рязани был благотворительный концерт. Это идея моего друга, философа Геннадия Самойлова. Он хотел меня познакомить с удивительной личностью – Светланой Петровой, ныне покойной. Для Рязани это очень значимая фигура. Она много внимания уделяла музыкальному образованию детей-сирот. Ее программа включала знакомство с классической музыкой, с живописью. Детям, находящимся в критической ситуации, искусство помогает пережить трудности, дает силу, и главное – дает надежду. Концерт был приурочен ко дню памяти этого педагога. Мне показалось это очень интересным. В современном мире очень актуально и эффективно – прибегать к музыке, к искусству за духовной силой.
России это, наверное, особенно касается. Здесь, с одной стороны, есть большая надежда на будущее. Но в то же время есть большие трудности, связанные с переходным периодом - выходом из большой советской эпохи, который, может быть, несколько травматичен.
В такие тяжелые моменты очень важно найти более глубокие корни, опыт, который даст духовную пищу исходя из красоты во всех ее проявлениях. Я готов давать концерты для детей, молодежи, для студентов в России, тем более, что реакция необыкновенная, великолепная. Я согласен с одним моим знакомым музыкантом из Аргентины, который не поленился перевозить свое пианино в самые отдаленные деревушки в Андах, где люди живут в крайней бедности. Он давал там концерты.
Ему говорили: «Что это дает? Ты не можешь изменить их жизнь к лучшему!» А он отвечал: «Да, я не могу сделать их богаче материально. Но, может быть, музыка обогатит их духовно».
Люди вдыхают кислород искусства, который их преображает. Вот исходя из этого внутреннего динамизма можно изменить ситуацию.
Фото из личного архива Николя Челоро.