"ВВ" приглашают на экскурсию по революционным местам Владимира

Хотя сама Владимирская губерния и омрачила сводки жандармских управлений стачками текстильщиков в Иванове-Вознесенске (родине первого Совета) и Орехове-Зуеве, в самом Владимире никто никогда не бастовал, а его тихие улочки никогда не перекрывались баррика­дами. Да их просто при всем желании не из чего было делать! В истории российских револю­ций Владимир известен в первую очередь как место ссыльных, поднадзорных, осужденных, заключенных и казненных во Владимирском централе.

Поэтому свою экскурсию по Владимиру эпохи русских революций мы начали с печального места вечного покоя – Князь-Владимирского кладбища, примыкающего к Владимирскому централу. Во владимирской каторжной тюрьме отбывали заключение многие видные револю­ционеры. По крайней мере десять из них были казнены там с 1906 по 1917 год. Казненных закапывали у северной тюремной стены. Это место сейчас облеплено гаражами.

После победы Февральской революции тела эксгумировали и перенесли в братскую могилу. Второй раз узников централа перезахоронили в год празднования 50-летия Октября. На месте братской могилы установлена памятная стела. Сейчас она оказалась на самом краю дорожки, ведущей к воинскому мемориалу: кладбище перепланировали в ходе подготовки к 30-летию Победы в Великой Отечественной войне.

Одним из самых примечательных событий для исследователей революционного прошлого губернского центра был приезд сюда Владимира Ленина. Будущий вождь пролетарской революции в августе 1893 года выделил несколько часов в своем плотном графике и проездом из Нижнего заскочил во Владимир, чтобы посоветоваться с одним из первых марксистов в России Николаем Федосеевым, «что делать». Николай Евграфович был сослан во Владимир под надзор полиции из пе­тербургских «Крестов». Ильич высадился на владимирском вокзале и проследовал на Ново-Конную площадь (ныне улица 10 лет Октя­бря), где и была намечена встреча единомышленников. Но к своему удивлению Федосеева он там не застал. Согласно официальной версии, Федосеев вовсе не уклонился от увлекательной полемики с Ильичом, а досиживал свой срок в камере.

В гуще великих строек домик с мезонином, где был Ленин, снесли. А когда спохватились и вспомнили – поставили на его месте памятную стелу. А потом забыли и о ней. Несведущий гражданин никогда не догадается, для чего здесь взгромоздили кирпичную стенку.

Зато благополучно дожила до наших дней мемориальная доска Павлу Батурину, владимир­скому революционеру, комиссару легендарной чапаевской дивизии, погибшему вместе со своим комдивом. Она установлена на доме № 11 на улице Ильинской-Покатой, где Батурин жил в 1912 году после исключения из Московского университета.

Здесь, у лыбедского оврага, был настоящий рассадник владимирских подпольщиков. На той же Ильинской-Покатой в доме № 23 они печатали свои прокламации. Время как бы замерло в этом тихом уголке Владимира.

Рядом и улица Троицкая-Нагорная (ныне Воровского), там в доме № 1 тоже работал подпольный печатный станок.

Тут же – на улице Володарского (бывшей Троицкой-Безымянной) в доме № 1 – была и явочная квартира соцал-демократов.

Представим себе это место чуть более века назад. Темнеет, революционная молодежь выносит листовки за пазухой. На всякий случай они разбили единственный уличный фонарь. Но «шпик» даже в полной темноте наметанным глазом сразу узнает в них «нежелательный элемент». Двое дюжих молодцов в жандармской форме выскакивают из экипажа и бросаются вдогонку за пустившимся наутек агитатором. Его валят на землю, топчут ногами и без предъявления обвинения бросают в экипаж. Лошади резво скачут к владимирской тюрь­ме. А там уж за дело берутся царские сатрапы. Но агитатор по пути уже успел разбросать прокламации, и наутро владимирские мещане уже читают о призраке коммунизма, и семена сомнения в незыблемости монархии начинают мало-помалу прорастать в их целомудренных головах.

Сохранились и постройки на улице Герцена (бывшая Большая Ильинская), где в доме № 22 жил Николай Федосеев.

А в доме № 39 часто бывал писатель-народник Николай Златоврат­ский (сейчас здесь располагается общество инвалидов).

Прогрессивная молодежь так и тянулась к «народнику»! А кузницей прогрессивной мо­лодежи во Владимире была Владимирская духовная семинария (ул. Большая Московская, 104, 106) сейчас здесь Центральные офицерские курсы). Семинаристы присоедини­лись к всеобщей политической стачке в 1905 году, а в марте 1906 года устроили демонстра­цию, протестуя против казни лейтенанта Шмидта, пытавшегося поднять мятеж на Черномор­ском флоте. Для усмирения семинаристов была вызвана полиция. Учащиеся Владимирской духовной семинарии ходили и в социал-демократы, и факультативно почитывали Чернышев­ского. В семинарии даже хранили запрещенную литературу. За что в 1912 году из нее и погнали более сотни семинаристов. Большой был скандал!

С революционными рабочими Владимиру повезло меньше. Когда в обеих столицах уже во­всю шагала революция, на весь Владимир насчитывалось менее пятисот пролетариев, вклю­чая швейцаров и булочников. Понятно, что просто некому было делать рево­люцию в захолустном губернском городке, в котором проживало менее 30 тысяч жителей.

И тем не менее во Владимире была организована своя организация РСДРП. Она была созда­на в доме № 5 на улице Малой Мещанской (ныне ул. Федосеева). Его не так давно снесли. И построили на историческом месте бизнес-центр. Сейчас здесь и американский центр, и косметический салон. Здесь мож­но сделать и шугаринг, и ваксинг. Мемориальной доски на фасаде бизнес-центра нет.

Сохранился соседний дом № 7, где снимал квартиру будущий академик Павел Лебедев (впо­следствии известный как Лебедев-Полянский), к слову, выпускник Владимирской духовной семинарии. Едва выйдя из ее стен, он уже записался в РСДРП. Именно Лебедев открыто выступил против самодержавия с красным знаменем в руках в здании Дворянского собрания в октябре 1905 года. Для Владимира это был просто шок! Павел был сильно побит политиче­скими оппонентами. Любопытно, что на жалобу о бездействии полиции он получил ответ, что «сохранением своей жизни и подачей своевременной медицинской помощи Лебедев был обязан всецело энергии и распорядительности полицмейстера Иванова, исправника Веревкина и других».

Дальше по улице Федосеева лучше не ходить. Только расстроишься. Это руины. Некоторые дома настолько развалились, что на них вывешены предупреждения, что заходить внутрь опасно для жизни. Но как историческая картинка эта улица интересна. Можно представить, как царские опричники в поисках нелегальной литературы рушат стены, выламывают окон­ные рамы, половые доски, а в довершение ко всему на всякий случай обрушивают и крышу. В сохранившихся для проживания домах нет ни водопровода, ни канализации, ни га­зоснабжения. Слабонервным лучше не смотреть.

И вот первая русская революция была «потоплена в крови». Отгремели пушки броне­носцев на русско-японской войне. На крейсере «Аврора» еще не знали, что уже скоро ее ис­торический залп перевернет все с ног на голову. Еще постигал азы науки во владимирском земском ремесленном училище ее будущий комиссар Александр Белышев. Царская семья в 1913 году с большим интересом благополучно осмотрела Владимир во время празднования 300-летия Дома Романовых. Поднадзорных на это время на всякий случай попрятали по тюрьмам. Жизнь постепенно входила в свою обычную колею. И тут началась Первая миро­вая, за которой последовала и Февральская революция.

Революции в феврале 1917 года во Владимире никто особо не ждал. Но она случилась. И тут начались реформы. Хотя маршевые роты из Владимира все так же исправно отправлялись на фронт, произошло много необычного.

Вооруженные «товарищи» из Москвы арестовали последнего владимирского царского губер­натора, камергера и археолога Владимира Крейтона вместе с супругой. Заодно взяли под стражу полицмейстера и дежурившего у губернаторского дома городового. Это происходило на одном из прекраснейших мест во Владимире – у бывшего губернаторского дома (улица Большая Московская, 62), где сейчас располагается государственная телерадио­компания «Владимир». С Крейтоном не церемонились: он вышел из передряги со сло­манной ногой, супругу же его для острастки оттаскали за волосы. Власть перешла к Губерн­скому временному исполкому и эмиссарам Временного правительства.

Народ ликовал. Зачем-то искалечили памятник Пушкину, но свергнуть с пьедестала памятник Александру II перед госбанком (сейчас на его постаменте стоит Ленин) почему-то не решились.

Курьеры, швейцары и «прочие низшие чины» вслед за булочниками на всякий случай объеди­нились в профсоюз. Во Владимире прошло первое женское собрание, на котором говорили о «политическом самоопределении». В июле Губернский временный исполнительный комитет даже принял удивительное постановление об упразднении во Владимире губернской каторж­ной тюрьмы. Это едва не закончилось печально. В смекалистых головах заключенных уже со­зрел план: взять власть в городе. Поскольку никто толком не знал как продолжить и углу­бить дело революции, губисполком принял соломоново решение «не выступать дезорганизо­ванно и терпеливо ждать призыва со стороны центральных органов, как-то: Петроградского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов».

Весьма знаменательное событие во Владимире произошло за неделю до взятия власти большевиками в Петрограде, что нельзя объяснить иначе как утечкой информации из ЦК РСДРП. В здании Дворянского пансиона (он был построен в 1914 году для гимназистов из дворян) на улице Троицкой (нынешний почтамт на ул. Подбельского, 2) прошел II (объедини­тельный) Губернский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором анархисты, большевики и эсеры объявили Временное правительство правительством изменниками револю­ции! И это еще до победы Великого Октября: похоже, что в этой победе уже никто не сомне­вался.

Уже 26 октября (по ст. стилю) во Владимир пришла телеграмма: большевики взя­ли власть. Пролетарская революция свершилась! И владимирские большевики с примкнув­шими к ним сочувствующими немедленно взяли под охрану почту, банк, телефон и телеграф. Следовало бы, как и в Петрограде, взять под охрану и мосты, но их во Владимире не было.

Энтузиазму народных масс не было предела. Революционные солдаты даже попы­тались овладеть винным складом, где хранилось около 2 млн ведер водки, но отступили, за­видев пулеметы. Большевики успели взять под охрану и ликеро-водочный завод. После этого всем стало понятно, что они пришли всерьез и надолго. Так без единого выстрела во Влади­мире и свершилась пролетарская революция. Эсеровский губисполком разогнали, а руково­дить его новым составом поставили товарища Самуила Типографа. Он и стал нашим первым красным губернатором.

Правда, красному губернатору не удалось долго удержать свой пост. В марте 1918-го произо­шло неприятное событие: голодающие крестьяне и горожане разгромили губисполком, кото­рый к тому времени перебрался в Палаты.

Кстати, только в 1918 году во Владимире сменилось четыре красных губернатора. Сказать, что борьбы за власть в нашем городе совсем уж не было, нельзя. А царскому губернатору Владимиру Крейтону все же удалось избежать пролетар­ского правосудия: его переправили в Петроград, а Александр Керенский отпустил его на по­руки. Позднее Крейтон перебрался в Швейцарию. Большинству же остальных владимирцев уже ничего не оставалось делать, как жить при социализме.

Читайте также: События и открытия 80-х годов: экскурс в историю Владимирской области