Холодным ноябрьским днем 1944 года рядовой 391-го полка 333-й стрелковой дивизии Николай Сергеевич Росляков вместе с сотнями бойцов пошел в атаку на неприступные укрепления врага.
Ветеран вспоминает события тех дней:‑ Нам отдали приказ переправиться через реку и закрепиться на противоположном берегу. Мы побежали вперед с автоматами наперевес. И когда до речки оставалось три десятка метров, за спиной у меня разорвался снаряд. Через мгновение жуткая боль пронзила все тело, и я упал без сознания. Что было со мной в последующие дни, не помню. Только знаю, что чудом остался жив. Когда сознание возвратилось и я открыл глаза, то оказалось, что лежу на постели в здании. Незнакомая женщина склонилась надо мной и сказала: «Молодец, солдатик. Пришел в себя. Значит, дела пошли на поправку».
Это была врач военного госпиталя, куда тяжелораненого доставили санитары после успешного наступления. Тогда он еще не знал, что осколками разорвавшегося снаряда ему оторвало все пальцы на левой руке. А один из осколков попал в позвоночник. Специалисты были уверены, что этот юный девятнадцатилетний солдатик навсегда останется лежачим инвалидом, калекой. Ходить рядовой Росляков действительно не мог почти четыре месяца. Поворачивался на постели только с помощью других людей. Казалось, приговор однозначен. И это навевало такую душевную боль и тоску, что иногда появлялись мысли о самоубийстве.
В госпитальной палате Николай часами вспоминал свою довоенную юность, первые военные годы. Хорошего и светлого в них было мало. Родился в глухой деревне Сороколетово Вологодской области. Семья крестьянствовала. Мальчонке не исполнилось еще и десяти лет, как погибла мама. Приютили его дедушка с бабушкой. Жили бедно, кормились тем, что выращивали своими руками на клочке приусадебной земли. Работал в колхозе. Когда началась война, ему еще не исполнилось и семнадцати. Пахал землю на лошадях. Пилил лес наравне со взрослыми. Хотя о каких взрослых можно было говорить, если в течение 1941 года почти всех мужчин от 18 до 50 лет призвали на войну. А в 1942-м пришла очередь и Николая Рослякова.
Когда на медицинской комиссии в военкомате измерили его рост, медики развели руками - 147 сантиметров! - и отпустили домой. А через месяц вновь пришла повестка из военкомата. И выяснилось, что за месяц голодной жизни в тяжких крестьянских трудах он «подрос» более чем на два сантиметра.
‑ Подрос и подрос. Каждый мужчина должен защищать Родину, когда та в опасности. Три месяца учился воинской премудрости в запасном полку в Вологде. За это время выучил устав Красной Армии и даже три раза выстрелил из винтовки. Патроны были в дефиците. Их берегли для фронта, - рассказывал Росляков.
Но стрелял солдатик неплохо. У деда в деревне было охотничье ружье. И подросток часто ходил с дедушкой в лес на охоту. Крупная дичь была не для него, а мелкую бил почти без промаха.
…Наступил 1943 год. Наши войска гнали фашистов от стен Сталинграда. А рядовой пехотинец Николай Росляков в это время сидел в окопах под Вязьмой Смоленской области. Здесь шла в основном война между снайперами. Иногда по нескольку выстрелов в неделю делали пушки. Поэтому, когда поступил приказ от пассивной обороны перейти в активное наступление, эта новость была воспринята бойцами с энтузиазмом.
‑ Первую нашу атаку немцы отбили. Они хорошо подготовили свою оборону. Нас встретил шквальный пулеметный огонь. Мы отступили на исходные позиции. Командование поняло, что с бухты-барахты оборону противника не пробить. В следующий раз нас поддержала артиллерия. «Боги войны» дали пару десятков снарядов по немецким позициям. И мы пошли на деревню, которая почти полгода маячила на горизонте перед глазами. Бой был ожесточенным. Наступавшим войскам все же удалось ворваться в траншеи врага и выдавить фашистов в глубину их обороны. Но победа досталась большой кровью. Из 50 бойцов нашего усиленного взвода остались в строю лишь 15 человек. Большинство сложили головы, вспоминает ветеран. У него краснеют глаза. Голос прерывается, становится тише.
Успешное наступление Красной Армии продолжалось. За бои по освобождению Смоленска от фашистской нечисти Николай Росляков получил свою первую дорогую солдатскую награду - медаль «За отвагу». А к осени его стрелковая дивизия уже вышла на берег Днепра и успешно форсировала его под огнем противника.
‑ Днепр ‑ река мощная. Вплавь ее не переплыть. Вода очень холодная. А лодок почти не было. Поэтому поступили просто. Командир приказал в ближайшей деревне разобрать на бревна целые дома. Они пустовали. Немцы всех жителей при отступлении уводили с собой. На пути мы видели десятки совершенно обезлюдевших деревень и сел. Страшная картина, когда дома стоят, а ни в них, ни вокруг никого нет. Только тишина и запах гари. Но в наступлении об этом не думаешь. Тебе поставлена задача, и ты должен любой ценой выполнить приказ. Мне повезло и в тот раз. Остался жив. Меня даже не ранило.
‑ Николай, ты что, заговоренный? Состав роты обновился трижды за полгода, а на тебе ни царапины! ‑ удивлялся взводный командир.
И ‑ «сглазил». В одной из очередных атак под ногой бойца Рослякова взорвалась одна из мин-ловушек. Бежавший рядом сосед был мгновенно убит.
‑ Я увидел, что у меня осколками начисто срезало штанину. А потом ощутил сильную боль в ноге. Я свалился. Когда меня доставили в медсанбат, то врач определил «многочисленные осколочные ранения». Нога почернела и стала толстой, как у слона. Я очень боялся, что ее отрежут. Но счастье и на этот раз не обошло меня стороной. Уже через три недели я мог ходить. Отек спал. Большинство осколков удалось вытащить. Молодость взяла свое. Ведь мне было в то время лишь полных восемнадцать лет. И меня снова отправили на фронт.
Но уже через месяц заградительный разрыв снаряда второй раз уложил солдата на госпитальную койку без надежд на полное выздоровление. Поврежденный осколком позвоночник ‑ это серьезное ранение. Вот и хандрил он. Месяц, второй… А потом решил, как поклялся: «Я встану. Я обязательно встану на ноги!». Превозмогая боль, стал пытаться поднимать руки и ноги. Не сразу, но вдруг почувствовал свои нижние конечности. Шаг за шагом он в течение двух месяцев, не щадя себя, старался встать на ноги. И однажды ему это удалось! Чуть было не расплакался тогда… Даже медики, видавшие виды, удивлялись мужеству и настойчивости маленького солдатика, которого еще недавно им приходилось на руках таскать на перевязки. А через полгода Николай Росляков уже мог самостоятельно ходить.
Когда он предстал перед медицинской комиссией, те посчитали его «почти здоровым» и отправили в запасной полк для несения нестроевой службы. Врачи словно не увидели, что у бойца искалечена левая рука, на которой отсутствовали пальцы, и он не может полностью разогнуться из-за все еще сохранявшейся боли в позвоночнике. Скоро в запасной полк приехал офицер с фронта за пополнением. Ему нужны были бойцы для продолжения наступления. И, особо не раздумывая, он забрал с собой всех: хромых, безруких и даже одноглазых, в том числе и Рослякова. Так он продолжил войну в пехоте. И бил врага на земле Белоруссии и Польши. Воевал отлично. Об этом можно судить уже хотя бы по тому, что за пять месяцев 1944 года его грудь украсили две боевые награды: вторая медаль «За отвагу» и орден «Отечественной войны» II степени.
А последний бой бойца Рослякова случился на польско-германской границе при переправе реки Нарев. Немцы сражались отчаянно. Тем не менее роте сержанта Рослякова удалось переправиться через реку и закрепиться на плацдарме. Но что могла сделать небольшая группа солдат, когда против нее пошли в контратаку намного превосходившие силы противника? Два дня отбивались наши бойцы на чужом берегу. А когда закончились патроны и гранаты, а помощь все не подходила, командир роты приказать отходить…
Николай Росляков остался жив. Но наутро, уже в расположении своей части, сильно заболел. Температура поднялась до 40-градусной отметки. Начался жар. Через день ему сбили температуру. Он почувствовал себя намного лучше. Поэтому бойца направили на медицинскую комиссию. Как полагается, сначала раздели для внешнего осмотра и увидели изуродованную руку, многочисленные шрамы на теле. Прощупали всего. Спрашивают:
- И давно ты такой воюешь?
- Давно.
Переглянулись медики и говорят:
- Покажи фрицам, кто их бьет геройски ‑ не поверят! Скажут ‑ пропаганда сталинская. А тут ‑ вот такой русский мужичок…
И уже Николаю:
- Тебе служить больше нельзя. Хватит. Ты свое по полной чести отвоевал. Поезжай домой.
Демобилизованный подчистую, солдат ровно месяц попутными поездами добирался до родных краев. В деревне обнял бабушку, дедушку, сестрицу. Назначили ему пенсию как инвалиду второй группы. Работать в поле он не мог. И в райсобесе пожалели молодого инвалида. Предложили отправиться на курсы в школу счетоводов-бухгалтеров. Шесть месяцев он отучился. И эта профессия стала основной на всю оставшуюся трудовую жизнь. Сначала работал счетоводом в родном колхозе. Потом уехал трудиться в леспромхоз на Север, где дослужился до главного бухгалтера. Там женился. Родилась дочь.
Николаю Сергеевичу Рослякову исполнилось 36 лет, когда его пригласили работать на только что открывшийся в Муроме современный завод железобетонных конструкций. Условия предлагали хорошие. Взял отпуск и поехал на разведку в незнакомый город. В Муроме все понравилось. И он согласился. Начался новый этап в жизни фронтовика-ветерана. Работал сначала бухгалтером, а вскоре его назначили главным бухгалтером. Заводу он отдал около двадцати лет. За свой труд имеет множество благодарностей и почетных грамот, включая министерские.
Сейчас ветеран на заслуженном отдыхе. Фильмы про войну, которые идут по телеку, смотреть не любит. «Я, - говорит, - на какой-то другой войне был». Да и в нынешней жизни ему многое непонятно. Видит, как останавливаются заводы, как зарастают бурьяном поля, как люди, не нюхавшие пороха и, по большому счету, ничего полезного не сделавшие для России, живут ‑ фронтовикам бы хоть на одну десятую часть так!.. Но большие люди в Москве говорят: все хорошо, все правильно. Ладно, говорят и пусть говорят. Россия и похуже времена видела, падала, но обязательно вставала. Встанет и из сегодняшних бед. Обязательно встанет. Не может быть по-другому, - уверен фронтовик Николай Сергеевич Росляков.