Тревожное лето 1906 года

В июле 1906 года в газете «Владимирец» под псевдонимом «Никто-не» был напечатан фельетон в стихах «Состязание губерний». Он был задуман как отчет «о проделанной погромной работе» разных губерний России. В этой своеобразной перекличке Владимирская губерния выглядела бледно и смогла заметить только: «Я умеренно громила». И это правда.
Владимирские власти, в отличие от хозяев многих других губерний, которых общественность в открытую обвиняла в потворстве погромщикам, не дремали. 11 мая 1906 года владимирский полицмейстер Иванов в секретном донесении сообщал губернатору: «В городе Владимире упорно циркулируют слухи о назначенных злоумышленниками погромах евреев и избиении интеллигенции 16 сего июня, в день проводов из Владимира иконы Боголюбивой Божией Матери. Не придавая сему слуху особенного значения, тем не менее я считаю своим нравственным долгом подготовить все возможное к отвращению могущих возникнуть беспорядков». Полицмейстер просил губернатора «снестись с начальником местного гарнизона о назначении на 16 июня в его распоряжение одной роты от 9-го гренадерского Сибирского полка с расположением этой роты в помещении цирка на Никитской площади» с тем, чтобы рота «была готова выступить по первому требованию без малейшего промедления».
Так что на поступившую во Владимир 15 июня шифрованную телеграмму министра внутренних дел Столыпина («Получены сведения, будто завтра во Владимире во время крестного хода возможен погром. Идут нарекания на земского начальника Корякина и товарища прокурора Кулибина. Сообщаю для Ваших соображений и принятия экстренных мер предосторожности») губернатор Сазонов с чистой совестью мог отчитаться о том, что все меры предосторожности уже приняты, и 16 июня телеграфировать в столицу: «Сегодня проводили икону при громадном стечении народа. Порядок образцовый. Городе спокойно». Интересно отметить, что Столыпина о возможном развитии событий во Владимире информировал не кто-нибудь, а депутат Госдумы К.К.Черносвитов. 30 июня того же года «Владимирская еженедельная газета» сообщила читателям о полученной 15 июня председателем уездного комитета партии народной свободы Г.А.Смирновым телеграмме от владимирского депутата: «Говорил со Столыпиным. Обещано телеграфировать губернатору принять меры. Черносвитов».
По горячим следам началось следствие. Первым допросили присяжного поверенного А.А.Котлецова, который якобы распускал слухи о предстоявшем еврейском погроме. Оказалось, что 4 или 5 июня к нему пришел «какой-то простолюдин», который и сообщил о предстоявшем погроме. Оказалось, что, «кроме евреев назначены к избиению некоторые интеллигенты по списку». Организатором погрома являлся «Митька-бандырь» (крестьянин Егорьевской волости Ковровского уезда Д.П.Новожилов, имевший «буйный и дерзкий» характер). «Еврейский вопрос» был «рассмотрен» на двух специальных заседаниях черносотенцев, состоявшихся «у какого-то ярмарочного фотографа по фамилии, кажется, Бункин» (И.И.Бункин - дядя Новожилова, занимавшийся так называемой моментальной фотографией и имевший, по данным полиции, «характер горячий, неуступчивый и подчас дерзкий»). Кто-то якобы слышал разговор двух мастеровых о евреях: «Из Иванова их выгнали и нам надо освободиться». Угроза нешуточная: в ходе погрома, прокатившегося по Иваново-Вознесенску 23 октября 1905 года (к нему, очевидно, и относились слова «Я умеренно громила»), были разгромлены 23 квартиры и 11 магазинов евреев, большинство их навсегда покинули город.
В ходе дальнейшего расследования полицией были допрошены владимирские евреи, которых начали предупреждать еще дней за пять до первой из назначенных дат (16, 19 июня или 1 июля), а вот до источника этих слухов доискаться не удалось. Содержателю аптеки Г.Б.Левковичу об этом сообщали знакомые. Купеческого сына П.Н.Фридляндера по-немецки во время купания на Клязьме предупредил сам Котлецов, а 9 июня в 7 часов вечера у дома Пискулина на Георгиевской улице остановил приказчик Красильникова и пригрозил «разнести» его ссудную кассу, «камня на камне не оставить». Владимирского купца М.Б.Гринблата на улице «остановила одна дама из железнодорожных служащих» и сообщила о состоявшемся под председательством Чехменева собрании, на котором были собраны деньги «для подкупа крестьян в устройстве погрома», врученные Николаю Гончарову, который и должен был ехать по деревням. 10-летний сын провизора В.М.Штраузберга Геннадий, зайдя в булочную Курнавина, услышал от его рабочих и «самого молодого Курнавина», что «скоро всех евреев выгонят из Владимира». Провизор, хотя значения словам сына вроде бы не придал, поторопился отправить его к родственникам в Московскую губернию. Дантист Б.А.Каплан от своих пациентов услышал о том, что земский начальник Карякин «раздает брошюры, призывающие к погрому», и, желая достать подобную, ходил к портному Кондратьеву, зная, что тот является членом «Союза русского народа».
Конечно, опрошенные председатель владимирского отделения «Союза русского народа» Карякин, приказчик Красильникова, владимирский мещанин Козлов, инженер 9-го класса коллежский асессор Чекменев и владимирский купец Николай Гончаров все отрицали: никаких собраний не проводили, денег не собирали, о намерениях разнести кассу Фридляндеру не говорили. И.И.Курнавин и его приказчик заявили, что с сыном Штраузберга подобных разговоров не вели, как и вообще не ведут частных разговоров с покупателями.
Однако дыма без огня, как известно, не бывает. И владимирские евреи, хорошо знавшие об октябрьских событиях 1905 года в Иваново-Вознесенске, имели все основания опасаться их повторения в губернском центре. К счастью, Владимир не запятнал себя демонстрацией «зверств российских превосходства».

Иллюстрации предоставлены автором