«...Когда он родился, шел июнь 1924 года. Грачиный гам на старых липах, ласковый шум неспешно раскачивающихся ветвей, звень изредка тревожимых колодцев, и вдруг... внезапно ворвавшийся в спокойную хмарь летнего дня высокий заливистый крик родившегося только-только мальца. Голос ребенка, пронзая толщи листвы, несся по селу и улетал далеко за околицу, растворяясь в заречной шири лугов, окрестных полей и лесов...
Все в той мирной поре благовещало о приходе в мир еще одного, с виду вполне обычного, мальчика. Таких по городам и весям в те годы рождалось сотнями тысяч, и лишь сотне-другой предстояло стать гордостью своей страны...» - это одни из первых строк заключительной главы вышедшей в 2004 году книги Валентины Викторовны Солоухиной, племянницы писателя В.А.Солоухина, под названием «Капли памяти». Глава эта, конечно же, посвящена ее знаменитому дяде. А первые 11 глав рассказывают о его родителях, братьях и сестрах, из которых Владимир Алексеевич был самым младшим ‑ десятым...Лично мне часто вспоминается середина первого летнего месяца того же 2004-го. Кругом ласково-бражные запахи, напоминающие о самом теплом времени года. Тогда исполнялось ровно 80 лет с момента, когда в мир пришел человек, которому было суждено стать знаменитым писателем, воспевшим, в первую очередь, неповторимую красоту и изящество своей малой родины - Владимирщины.
По словам самого Владимира Алексеевича, первые семь лет жизни, проведенные в селе Алепино Собинского района, где он родился, были для него счастливейшими годами. «Вокруг меня, - писал он, - была российская, доколхозная еще деревня с яблонями и пасеками, с частными лошадьми, с колокольным звоном, с праздниками и сенокосами, со светлой речкой Воршей, с грибными перелесками, с васильками во ржи». Видимо, поэтому Солоухин с раннего детства испытывал горячую потребность в общении с матушкой-природой, в наблюдении за ее удивительными и таинственными процессами, в глубоком размышлении о необходимости чуткого, доброго отношения к ней.
Немало строк в произведениях Солоухина посвящено и Юрьев-Польской земле. Поэтому накануне того юбилея В.А.Солоухина большая группа краеведов почти со всех концов Владимирской области и из Москвы решила посетить в Юрьев-Польском районе те места, где во время своего знаменитого путешествия в 1956 году побывал Владимир Алексеевич и после описал их в повести «Владимирские проселки». Заманчивым и любопытным было предложение присоединиться к этому коллективу.
В этот день повсюду низко висели серые и рваные тучи, из которых с самого утра моросил мелкий и нудный дождь. Но он нисколько не портил картину за окном автобуса, а наоборот, придавал ей своеобразный колорит. За очередным зигзагом дороги открывались прячущиеся друг за другом холмы. На их склонах появлялись деревеньки и села, полуразрушенные церквушки, проселочные дороги, пыль на которых еще не успела превратиться в жирную грязь, а только была прибита мелким дождем, желто-зеленое покрывало растительности с преобладанием полевых цветов, пруды со стойкими рыбаками, ждущими в награду поклевки, стада жующих коров. Везде слышен разноголосый хор щебечущих птах...
Первая остановка - Небылое. Здесь мы узнали о пребывании Солоухина в этом старинном селе, а также в окрестных Кобелихе (сейчас Красное Заречье) и Невежине. В Кобелихе писатель искал умельцев игры на рожке, а в Невежине интересовался местным знаменитым сортом рябины - невежинской. В самом же Небылом сохранилось здание бывшего Дома колхозника, где промокшему под летним ливнем писателю и его спутникам не нашлось места для ночлега.
Далее путь лежал в одно из красивейших мест Владимиро-Суздальского ополья, которое Владимир Алексеевич просто не мог не посетить, - село Варварино. Раскинувшись на высоком холме над тихой и спокойной Колокшей, делающей здесь, по словам Солоухина, изгиб в виде тетеревиного хвоста, оно пленило и дало вдохновение многим известным людям прошлого: публицисту И.С.Аксакову, отбывавшему в варваринской усадьбе ссылку, и молодому художнику Илье Репину, писавшему портрет ссыльного Аксакова.
Не прошел писатель и мимо села «с ласковым женским именем Сима», ставшего во многом известным благодаря посещению его выдающимся отечественным полководцем П.И.Багратионом. Именно Владимиру Алексеевичу принадлежат крылатые слова о том, что «луч Багратионовой славы капризно упал на безвестное, глухое село, затерянное в глубине Владимирского ополья, и осветил его для многих и многих поколений, отняв у безвестности».
В нескольких километрах от Симы некогда существовало село Глотово, где Солоухина потрясла изумительная и единственная в своем роде деревянная Никольская церковь - «настоящее произведение искусства, шедевр деревянного зодчества». Писатель высказал сожаление по поводу того, что когда церковь истлеет, «не останется второй такой во всей России». И именно во многом по его инициативе вскоре после его путешествия по владимирским проселкам это чудо русской архитектуры попало в Суздальский музей деревянного зодчества под открытым небом (не просто попало, но и стало первым экспонатом).
Посетил писатель и село Веска, бывшее родовое имение помещиков Калачевых, известных своими новаторскими взглядами на ведение сельского хозяйства.
«Село как село, ничего особенного» - так отозвался В.А.Солоухин о Городище. Но он оказался в изумлении от сохранившихся оборонительных укреплений древнего города Мстиславля: «В середине села прекрасно сохранился высокий вал, окруженный водой. То, что до сих пор стоит во рвах вода, и делает Городища уникальными. Ведь нигде больше этого нет». Забравшись на вершину городищенского вала, можно сполна насладиться необъятными просторами ополья, где когда-то, в далеком 1216 году, развернулась жесточайшая усобица между сыновьями Всеволода Большое Гнездо, а также отрядами других князей. Это место Солоухин назвал «землей, впитавшей… потоки русской крови».
В самом Юрьев-Польском Владимир Алексеевич восхищался чистотой и полноводностью Колокши с ее высокобережной поймой, где на мостках местные женщины, сверкая голыми икрами, стирали белье. Долго он не мог оторвать взгляд от стен древнего Георгиевского собора, назвав его «кубиком» и сравнив с маленькой скромной жемчужиной в горсти ярких камней, пышных и громоздких церквей. В торговых рядах им описана продольная деревянная балка, к которой привязывали лошадей. Посетил он и самое крупное юрьев-польское предприятие ‑ ткацкую фабрику «Авангард». Писатель отрицательно отозвался об отсутствии нормальных очистных сооружений на красильной фабрике, из-за чего в реке Гза вымерло все живое.
Здесь, в Юрьев-Польском, на одиннадцатый день своего путешествия по владимирским проселкам Владимир и Роза Солоухины встретили своего будущего спутника ‑ художника Сергея Куприянова, который будет иллюстрировать самую знаменитую книгу писателя: «Вечером этого дня жители Юрьева с удивлением оглядывались на прохожего странной наружности. Он был длинный и тонкий, как жердь. На голове его красовалось в виде чалмы полотенце. Лицо покрывала черная густая щетина…
…За ужином в чайной мы разговорились, как старинные друзья. Сергей Куприянов (в дальнейшем Серега) тоже пустился в путешествие…». Художник позже часто вспоминал подробности совместного путешествия с четой Солоухиных и однажды приоткрыл завесу секрета их, казалось бы, случайной встречи в Юрьев-Польском. «Дело в том, - вспоминает Сергей Куприянов, - что путешествие по владимирским проселкам было заранее спланировано».
* * *
...Утром вновь дорога. Моросивший дождь сменила жара, над головой появились голубые клинышки неба. Сначала наш путь лежит в еще одно село, описанное Солоухиным во «Владимирских проселках», - Ратислово, где его больше всего поразили каскады прудов общей площадью в 4 гектара. Но состояние прудов тоже взволновало Владимира Алексеевича, так как из-за того, что их не чистили, они медленно умирали. «Ряска, - пишет он, - лежала таким толстым слоем, что брошенный камень не оставлял следа. От берегов на раздолье пруда наступал камыш. Можно было предположить, что стройное зеленое войско его вскоре оккупирует всю территорию пруда, соединившись с теми собратьями, что наступают со стороны острова, поднявшегося над зеленью ряски, подобно могучему зеленому взрыву».
Недалеко отсюда, в месте впадения в Колокшу Черной речки, Владимир Алексеевич ловил рыбу с местным уроженцем Героем Советского Союза Косицыным, тогда кандидатом юридических наук, преподавателем одного из московских военных учебных заведений.
А от Ратислова до родного села В.А.Солоухина - Алепина - рукой подать, напрямки и десяти километров не будет. Но так как эта местность изрезана глубокими оврагами, с крутыми поворотами дорога получается втрое длиннее. Богатые когда-то рыбой ратисловские пруды, липы старого парка, усадьба остались позади, а на пути все чаще стали попадаться указатели со словами: «Алепино. К русскому писателю Солоухину».
И вот, наконец-то, последний пункт долгого путешествия ‑ малая родина писателя. Перед взором открылась красивейшая сельская панорама с прудом, колодцем, речушкой, церковью, смотрящей прямо в окна большого добротного двухэтажного дома с мемориальной доской, выделяющегося своей архитектурой среди всех остальных построек. Это и есть тот самый дом Солоухиных, где родился и провел много времени, будучи уже состоявшимся писателем, Владимир Алексеевич. Рядом с домом растут большие деревья, когда-то посаженные им самим.
По улочкам Алепина разлилась мелодия рожка, затем зазвучали народные песни, песни, написанные на стихи самого Солоухина.
На местном кладбище, где рядом с родителями и большинством братьев и сестер нашел упокоение писатель, состоялась панихида. К памятнику со скромной надписью: «Писатель Владимир Алексеевич Солоухин. 1924 ‑ 1997», который венчает большой, из черного мрамора крест, возложены цветы. Большинство из них - полевые, так любимые и так красиво описанные владимирским прозаиком и поэтом.
Поставив свечи в сельской церквушке, которая дай бог когда-нибудь возродится и вновь будет первозданной красотой всматриваться в окна стоящего напротив большого дома, мы как бы оставили частичку своей души на этой благословенной земле. А пригубив чистейшей, студеной водицы из алепинского колодца, вобрали в себя частичку недюжинного солоухинского таланта.