Эти дневники вел мой отец, когда ему было 23 года. Столько сейчас моему сыну. Я не видел записи много лет и сейчас чувствую себя неловко, потому что публикую все-таки дневники. Дневник подразумевает некую интимность, даже сокровенность. С другой стороны, каждый пишущий дневник не может не ощущать «человека за левым плечом». Просто писать для себя - значит, обманывать себя. А свидетельства эпохи у отца потрясающие. Поэтому печатаю его воспоминания.
9 сентября 1945 года
Наконец получил после госпиталя все гражданские документы - военный билет, паспорт и злополучные продовольственные карточки, которые доставили мне столько хлопот, когда я еще был военруком в женской средней школе в Ульяновске. Какой раз приходится убеждаться в превосходстве беззаботной офицерской жизни. Офицеру не надо ежедневно стоять в огромных очередях за хлебом, керосином, отрезами на пальто и мукой. Думаю, первое время мне придется туго, потому что везде господствуют блат, обман и взяточничество. В армии и на фронте я научился терпеливости, выносливости и дисциплине, но отнюдь не тем качествам, которые необходимы на «гражданке».
Пока к работе не приступаю, ничего не делаю, часто гуляю, хожу на стадион, в кино, много читаю или играю в преферанс с соседями и друзьями. В ночь со 2 на 3 сентября, как раз в день победы над Японией, гулял на Васиной свадьбе и остался ей очень доволен. Вина, водки было достаточно, были превосходные пироги, свинина, сыр, ягоды и многое такое, что редко увидишь сегодня даже на праздник. Новобрачные - брат Вася и его жена Нина - сидели на самом почетном месте, под зеркалом и образами. Пили за молодоженов, за их родителей, за победу и еще не помню за что. Я в конце концов так развеселился, что начал танцевать со всеми девушками подряд, совершенно забыв про боли в спине и хромой ноге. Даже упал во время вальса.
На следующий день опохмелялись, играли во флирт, много фотографировались и ходили в кино на фильм «Дни и ночи». Фильм - полное г...но, а вот во флирт мне все время везло, перецеловался со всеми хорошенькими девушками.
Осень становится очень похожей на лето, тепло, во Владимире девушки ходят в легких платьях, а парни без пиджаков. Парней, конечно, заметно меньше, чем девушек.
Зато полно инвалидов. Многие без ног, на колясочках, многие на костылях, без одной или даже без обеих рук. Смотреть больно, как они, неприкаянные, толкутся с утра до ночи около распивочных в надежде, что кто-то поднесет водочки. Все небритые, в гимнастерках или в телогрейках. Безногих катают те, у кого есть хоть одна рука, а безногие с руками крутят цигарки безруким. Сколько раз на фронте видел смерть, но, кажется, так не переживал...
У меня нога не сильно болит, а боли в спине почти прошли. Зато увеличился апппетит. Мы с отцом часто выпиваем, он расспрашивает меня про Вторую мировую, а я его про Первую. Обе войны с Германией, и отец, и я на этих войнах получили ранения.
Беспокоит то, что рано или поздно придется приступить к работе, а где ее взять? Полностью полагаюсь на искушенного в таких делах отца.
18 сентября
1945 года
Неожиданно ко мне заявился Левка Герасимов, приехавший на месяц в отпуск. Не забыл старого друга! С Левкой я пять лет учился в 1-й средней школе, вместе призывался, вместе учился в военном училище и в Ленинграде, и в Глазове, и в Ташкенте. Это с Левой мы по дороге в Ташкент кушали картофельную шелуху, воровали миски в Алма-Ате и соревновались в количестве загубленных нами вшиных жизней. С ним мы выехали на фронт в 1942 году, с ним воевали во всех главных городах Северного Кавказа, с ним получали одинаковые медали «За оборону Кавказа».
Левка по-прежнему высок, строен, красив. Тут же дома за рюмкой водки он пообещал мне подарить пистолет с запасными обоймами. А я ему - ремень с портупеей. Портупею я подарил сразу, а пистолет Левка торжественно вручил мне на следующий день. Причем «ТТ» оказался с кобурой. Мы опохмелились и отправились в пойму стрелять. Я отстрелялся хорошо, не забыла еще рука холодной твердости рукоятки, а глаза хорошо видели нарисованную на дереве мишень. Теперь у меня будет свое оружие. Сколько его перебывало на фронте! Был у меня и наган, и автомат, и легкий карабин, и трофейный «Вальтер» и «Браунинг», а вот «ТТ» почему-то не было.
Заехали домой, я спрятал оружие, и мы отправились в гости к однокласснику Володе Сатарову. Володя приехал в отпуск, он уже капитан, денег получает много, поэтому на наши посиделки подтянулись Боря Архипов и Пестов. Мы вооружились тремя литрами белого, литром красного, закуской по Володиным офицерским талонам и пировали весь вечер. Ночью вывалились на Шалопаевку и пугали публику. Именно пугали, ибо нашего пьяного квартета испугался даже милиционер.
Мы орали на всю улицу и шли строем: впереди Сатаров в форме, рядом инвалиды - я и Борис, который смешно выкидывал вперед парализованную ногу. А сзади Пестов на костылях. Все были при орденах и медалях и Пестов сзади командовал нашим «парадом». Очень скоро мы исчерпали запас патриотических песен и начали петь блатные и охальные, задевая случайных прохожих. Потом вспомнили, что милиционер, этот не воевавший желторотик, как-то не очень вежливо на нас посмотрел. Мы вернулись и начали ему угрожать, Володя даже вытащил пистолет и пригрозил застрелить младшего сержанта прямо на месте. Милиционер насмерть перепугался и убежал.
Потом ничего не помню. Наутро так трещала голова, что я даже не смог пойти к Левке, который припас еще один литр. Но Левка догадливый, он сам пришел ко мне с Лидой Порожняковой, и мы втроем исправили мою ошибку. Что-то я часто выпиваю...
5 октября
1945 года
Сейчас уже не могу сказать, что скучаю или что часто выпиваю. Мне не хватает времени на выпивку и скуку, потому что приходится ежедневно обивать пороги всяких Гороно, Горсобеса, военкомата, госснабов и т.д. Дело в том, что я в угоду отцу хочу добиться ордера на галоши, пальто, ремонт обуви или еще на что-то. Я страшно не люблю ходить по всем этим учреждениям, где без блата и взятки почти невозможно ничего добиться. Откуда только взялись эти раскормленные рожи, от которых можно прикуривать!
Не клеится дело и в школе рабочей молодежи, куда я поступил по совету Бори Архипова и откуда меня выгоняют, потому что я уже окончил 10 классов четыре года назад.
А из школы мне уходить не хочется, мне там нравится. Во-первых, можно ходить, когда сочтешь нужным, дисциплина сознательная; во-вторых, от 18 до 21 часа время очень удобное; в-третьих, учиться приходится с людьми, уровень знаний которых не более моего. А главное, вместе со старыми школьными друзьями - Архиповым и Фирсовым. За время войны мы многое забыли, теперь понемногу восстанавливаем знания.
Первого октября я первый раз был на уроке. Как здорово в классе, как приятно снова посидеть за партой, выводя от безделья различные узоры на столе, как знакомо все вокруг - ровные ряды столов, педагоги с указками, классная доска, испещренная цифрами и словами и, наконец, школьный звонок! Я с удовольствием учился бы и дальше, но нас троих почему-то выгоняют. Говорят, нет мест для тех, кто не имеет среднего образования.
Недавно получил письма от Суслова и Жоры Анненкова, моих верных фронтовых друзей по Ульяновску, Польше, Чехословакии и Германии. Как я рад, что они пишут мне из Германии, не зазнаются, не забывают старую дружбу.
27 октября
1945 года
Из школы меня все-таки не выгнали. Каждый вечер хожу учиться, вспоминаю старые формулы, исторические даты, правила правописания и законы физики. Каждый вечер говорю маме, что иду гулять, а сам - в школу. Родителям так и не сообщил о своей учебе. Сам не знаю - почему.
Правда, последнюю неделю действительно ходил гулять, а не в школу. В школе не было света, к тому же приехала в отпуск Вера Лукьянова, с которой я баловался еще в десятилетке до войны. По ее признанию, в те годы я был первым ее кавалером и мужчиной.
Мы с ней гуляем, бываем на танцах в Доме офицеров или в клубе граммзавода. Вера вспоминает, как четыре года назад мы ходили с ней под руку и говорили о любви. Я рад, что она все помнит до мелочей.
Погода отвратительная. Неделю стояли такие морозы и столько намело снега, что половина картошки и капусты осталась в земле. Это при нынешней-то голодухе! Малышня обрадовалась, дети играли в снежки, катались на санках и лыжах. А взрослые призадумались, чем их будут кормить зимой.
Но вчера все потекло, и весь снег растаял. Пришлось мне срочно менять папин лисяк прошлого столетия на его же плащ времен индустриализации страны, а валенки - на свои неизменные офицерские сапоги. В этом одеянии я собираюсь сегодня предстать перед прекрасным взором Веры и провести с ней весь вечер и дальше как получится. Отпуск у нее кончается, и она уезжает к себе в Ленинград. Я же по-прежнему буду ходить в школу и встречать девиц, которые приедут во Владимир в отпуск или на каникулы.