Разумеется, впоследствии, когда члены партии большевиков, имевшей не столь уж яркое прошлое и не так уж много деятелей, подпадавших под «канонизацию», писали труды по истории РСДРП, в том числе ее Владимирской окружной организации, из владимирских событий 18‑19 октября с ее лидером ‑ пламенным революционером Павлом Лебедевым-Полянским (его имя носил Владимирский государственный гуманитарный университет, перед одним из зданий которого, бывшим реальным училищем, установлен памятник Лебедеву-Полянскому) была «раздута» целая история. Вот как это выглядело в изложении авторов официальной истории советского времени. Вслед за обнародованием 17 октября 1905 года Высочайшего манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка» по стране «прокатилась волна черносотенных погромов». Во Владимире черносотенцы «жестоко избили П.И.Лебедева-Полянского... разгромили квартиры нескольких революционеров». В это время пристав Дробышев (Дробышкин в революционной среде) спаивал черносотенцев водкой в саду Лукьянова на спуске к вокзалу, владимирский полицмейстер Иванов (Налимыч) хладнокровно наблюдал за погромом. Прекращение погрома «было не в интересах властей», вмешаться их заставил только разгром публичных домов на Студеной горе. Для защиты этих учреждений была вызвана рота солдат. Город несколько дней находился во власти погромщиков, и лишь тогда, «когда местные революционные организации создали боевые дружины, черная сотня присмирела».
Что же происходило на самом деле? В Государственном архиве Владимирской области сохранились дела, посвященные «буйству» владимирской толпы в те октябрьские дни. Из постановления Владимирского окружного суда по распорядительному заседанию Уголовного отделения, состоявшегося 7 декабря того же года, узнаем следующее. 18 октября, «когда в городе Владимире распространилось известие о воспоследовавшем в 17-й день октября Всемилостивейшем Манифесте, в зале дворянского собрания, вечером, как надо считать по инициативе присяжных поверенных Котлецова и Гвоздева, собралось какое-то заседание или, как это принято называть, ‑ митинг». И в этот момент над толпой, к великому неудовольствию собравшихся, кто-то развернул красный флаг с надписью «Республика», «чем было крайне раздражено и оскорблено верноподданническое чувство большинства публики». Собрание было сорвано. А тем временем вышедшая из здания молодежь двинулась по улице с пением «Марсельезы». Встречные начали «выражать негодование и задевать» студентов Беллонина и Лебедева, «из которых последнего считали именно тем, кто выкинул красный флаг». Лебедев скрылся, Беллонину же «толпа нанесла побои».
На следующий день в кафедральном соборе состоялось торжественное богослужение по случаю объявления Манифеста. На площади собралась толпа. Здесь же, у киоска, продававшего газеты, с несколькими знакомыми стоял и бывший студент Юрьевского университета Лебедев, который «ходил прежде в форме, с длинными волосами и бороде, а в этот день был в штатском платье и только что остригся и сбрил бороду». Несмотря на «конспирацию», он был узнан и попытался уйти с площади по переулку. Но «не успел сделать и нескольких шагов, как толпа, среди которой слышались голоса «вот он, забастовщик», бросилась на него и начала бить». Не удалась Лебедеву и попытка скрыться в здании Государственного банка: сторож Егор Модин не пустил его в банк, и толпа опять напала на студента. Подошел священник Николай Канарский и стал уговаривать толпу. Подбежавшему помощнику полицейского пристава Прозоровскому «удалось высвободить Лебедева и под руку довести его до гауптвахты». Однако увеличившаяся толпа, в которой слышались «угрожающие крики против чинов полиции» (дескать, зачем защищает «преступников, бунтарей, которым Царя не нужно»), потребовала выдачи Лебедева. Подоспевшему полицмейстеру удалось утихомирить собравшихся. Лебедев был отправлен в больницу. Толпа же в поисках выхода возмущения накинулась было на служившего в земстве Ильинского («вот они, земцы, бей их!»), но и этой потенциальной жертве посчастливилось скрыться.
Один из «подстрекателей» толпы к буйству, «70-летний старец» Василий Гончаров, признал потом на суде, что когда он услышал слова «царя долой», то тут же сказал: «Кто говорит долой Царя, того я сам с ног сшибу долой». Попытки «сшибить», как видим, оказались не слишком удачными. И возмущенным владимирцам не осталось ничего другого, как пройти по городу «рейдом», в котором их пыл постепенно и угас. Правда, разбили окна в квартирах «либеральничавших» Гвоздева и Котлецова, «сломали у Котлецова замки у двери и ящика письменного стола, украли сундук и пару калош». Да стащили в одном из публичных домов на Студеной горе две подушки, корсет и чулки. И, кажется, так «увлеклись, что даже выбили стекла в помещении полицейского управления» рядом с квартирой Котлецова, на углу Куткина переулка и Гончаров.
Что же касается вооруженной дружины, якобы прекратившей погромы, то она, по воспоминаниям социал-демократа С.В.Дегтярева, действительно была создана из социал-демократов и эсеров, которые ходили за город «на ученье» и месяц потом «не разлучались» с револьверами, но лишь затем, чтобы оградить самих себя от «черносотенного сброда», который в немалом количестве проживал в местах, где квартировали революционеры и где находились их явочные квартиры, в частности в Солдатской слободе.
Власти вовсе не обошли эти безобразия своим вниманием, было проведено следствие. 28 октября городской судья 2-го участка Владимира выдвинул обвинения в подстрекательстве купцам Гончарову, Куликову, Байкусову и Дворникову. Считая, что хулиганства были произведены толпой «из побуждений вражды классовой к студенчеству и вообще к интеллигенции», направляя дело следователю 1-й части, он полагал, что обвинение должно строиться на ст. 269 Уложения о наказаниях. Следователь не согласился с судьей: толпой «руководили не те побуждения, о которых говорится в 269 ст.». По его мнению, «толпа била студента Лебедева не из-за того, что видела в нем студента, она определенно искала в нем именно Лебедева... что же касается до того, что в толпе хотели бить земцев, из чего городской судья выводит заключение о враждебном направлении толпы к интеллигенции вообще, то это тоже недостаточно обоснованное положение». К тому же Беллонину и Лебедеву были нанесены лишь легкие побои. Следовательно, проступок этот предусмотрен ст. 142 Уложения о наказаниях и как и обвинение в буйстве подсуден городскому судье.
По крайней мере, сын Василия Гончарова Николай и Михаил Васильевич Байкус (Байкусов) действительно были членами «Союза русского народа», однако Владимирское отделение Союза было открыто во Владимире только в феврале 1906 года. Поэтому в официальных документах речь пока шла не о черносотенных погромах, а о том, что «оскорбленное чувство толпы искало себе исход в выражении протеста в форме, соответствующей настроению некультурного общества, или, вернее сказать, той его части, которая находит свое наслаждение в диком разгуле и буйстве, ошибочно считая их за проявление требований «широкой русской натуры».
21 апреля 1913 года «Старый владимирец» сообщил, что все осужденные по делу об октябрьском погроме 1905 года помилованы.

Галина МОЗГОВА

Сегодня старший сын Валерий Борисович Воронин остается единственным ныне здравствующим из пятерых детей фронтовика. Взял он на себя и роль семейного летописца.

Воинскую традицию в семье Валерий Борисович проследил еще с Первой мировой, в которой участвовал дед Николай Владимирович Воронин, потомок разветвленного купеческого рода из Владимира.

На Первой мировой Николай Владимирович попал в плен, откуда бежал и вернулся на родину через Турцию. У него уже подрастали дети, в том числе сын Борис, 1912 года рождения.

В мирной советской жизни Николай Владимирович Воронин стал педагогом и очень авторитетным деятелем образования в районе. Впоследствии награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Сын Борис пошел по стопам отца и с середины 30-х годов стал учителем географии в той же Ратисловской школе.

А в 1941 году сельский учитель Борис Воронин стал солдатом. Оборонял Москву.

"Стоя на посту в подмосковном Серпухове, отец увидел на небе лик Пресвятой Богородицы. Не иначе как ее покровительством он и выжил в боях, которые вскоре для него начались", - рассказывает сын Валерий Борисович.

По рассказам отца, его часть сначала строила укрепления для обороны Москвы. А при подходе фашистов к столице заняли оборону. Сегодня разное говорят о вооружении защитников Москвы. Похоже, тогда было — как кому повезло. 

"В той части, где служил папа, на троих выдали одну винтовку и по бутылке с зажигательной смесью на каждого. В тридцатиградусный мороз, плохо вооруженные, в простых шинелях и ботинках с обмотками, отстояли Москву и по сугробам пошли в наступление. Папа рассказывал нам о сожженных деревнях, повешенных и расстрелянных фашистами людях, тела которых видели наши солдаты, и немногочисленных уцелевших голодных, грязных, в лохмотьях женщинах и детях, живущих в землянках. Гнев был таким, что первого врага, с которым удалось ему встретиться лицом к лицу, отец задушил", - говорит сын.

Под Москвой Борис Воронин был ранен в первый раз. Передал свою винтовку безоружному товарищу со словами: «Идите вперед, вынут пулю - догоню». Однако после госпиталя он был направлен в другую, артиллерийскую часть. Вскоре полк попал в окружение. Когда съели лошадей и заканчивался боезапас, решили идти на прорыв, в штыки. Из всего подразделения к своим прорвались только двое, оба раненые, оба поседевшие от пережитого. Одним из них был Борис Воронин. После госпиталя снова были бои и снова окружение, на этот раз его с товарищами выручили наши войска.

"Отец на тот раз был ранен в ногу. Началась гангрена. Ногу врачи поначалу предложили отнять, папа не согласился, попросил полечить. Ногу в итоге медики спасли, и он снова вернулся в строй. Дошел до самого нацистского логова. Со своей ротой, где он тогда был старшиной, участвовал во взятии Берлина", - говорит сын.

В те победные дни фронтовая газета рассказывала о подвиге Бориса Воронина и его товарищей: «Отважно сражалась рота, много вписала славных страниц в боевую историю полка, и одной из примечательных была битва за Штеттинский вокзал. Тут рота принудила немецкий гарнизон сложить оружие». 

- Реку Шпрее, протекающую по Берлину, рота форсировала на подручных средствах, так как мосты были взорваны. Потом участвовала во взятии рейхстага. И уже в нескольких десятках метров от него папа был ранен в голову. Накануне 1 мая 1945 года Борис Николаевич увидел над рейхстагом Знамя Победы. 

Среди его наград ордена Отечественной войны и Красной Звезды, медали «За оборону Москвы», «За взятие Берлина», «За Победу над Германией».

А в тылу семья учителя, у которого до войны родилось трое детей, непросто выживала в селе Ратислове.

- Я помню, как во время войны мама сушила в русской печке картошку для фронта, которую для сушки выделял колхоз. Было очень голодно. Мы, малыши, не могли удержаться, чтобы немножко не погрызть этой сушеной картошки. Очистки тоже не пропадали. Их сушили, измельчали и мололи, а потом из этой «муки» пекли хлеб, - вспоминает сын фронтовика.

Отец вернулся домой после демобилизации в феврале 1946-го:

- Когда отец в 41-м уходил на фронт, мне было всего четыре года. Конечно, я отца, вернувшегося домой спустя пять лет, сразу не узнал. А тот зашел в дом с односельчанином, вместе с которым ехал в поезде. Смотрю и гадаю, кто же из них папа. И только когда фронтовик попрощался и ушел, понял — вот он, мой отец, с войны вернулся! - вспоминает сын спустя 79 лет.

После армии отец работал один год директором Ратисловской школы, потом еще долго учительствовал. Скончался фронтовик в 1985 году.

Удивительное стечение судеб! В те же годы, до войны и после, в Ратисловской школе, а потом в районо работал Константин Яковлевич Буреев - отец военного корреспондента, полковника в отставке Адольфа Буреева, многолетнего автора «Владимирских ведомостей» и целого ряда книг. 

И об отце Адольф Буреев книгу написал. Константин Яковлевич Буреев начинал военную службу командиром бронемашины еще в 1939 году. С первых дней Великой Отечественной войны попал на фронт. Четырьмя снарядами подбил три немецких танка, за что в июле 1941 года из рук Калинина получил орден Красного Знамени. 

Вот какие были, ратисловские педагоги на фронте!

А Валерий Борисович Воронин вспоминает, что воевали и братья отца — Юрий и Вячеслав.

Юрий Николаевич защищал блокадный Ленинград, вернулся с войны и работал в строительстве. 

Судьба Вячеслава Николаевича Воронина осталась невыясненной. В начале войны он нес службу на границе Литвы и Восточной Пруссии. И пропал без вести.

Так сложилось, что педагогическую профессию сыновья Бориса Воронина не унаследовали. Однако прошли, конечно, службу в армии по призыву.

Валерия Воронина в конце 50-х годов после московской школы авиационных механиков распределили в Ярославль, направили в полк авиационным механиком на самолете МИГ-17. Полк входил в состав противовоздушной армии, командовал которой трижды Герой Советского Союза Покрышкин. Эта армия участвовала в боях в Северной Корее.

Одним из летчиков полка, с которыми довелось служить Валерию Воронину, был Борис Волынов. Вскоре стало известно, что Волынов зачислен в первый отряд космонавтов. Ныне дважды Герой Советского Союза Борис Валентинович Волынов остается единственным здравствующим участником первого, Гагаринского отряда космонавтов.

...Поколения внуков боевые действия тоже коснулись. Тяжелую потерю в 1985 году понесла семья не только в связи с кончиной фронтовика Бориса Николаевича Воронина. В том же году в Афганистане погиб его внук, старший сын дочери Альбины Борисовны Михаил Тихонов.

Выпускник 11-й школы города Владимира ушел на Афганскую войну добровольцем. Вот строки о нем из «Книги памяти»: Тихонов Михаил Владимирович, родился 17 июня 1963 года во Владимире. Рядовой, старший радиотелеграфист экипажа радиостанции погранвойск. Оказывал интернациональную помощь народу Республики Афганистан, неоднократно участвовал в боевых операциях. При выполнении поставленных задач проявил себя смелым, мужественным воином. 25 января 1985 года погиб в бою с мятежниками в районе г. Джелалабад. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно). Похоронен на городском кладбище г. Владимира».

А уже совсем недавно один из правнуков Бориса Николаевича отслужил срочную в Курской области. Так продолжается семейная традиция, когда воинский долг зовет служить Родине с оружием в руках.

Как рассказали в Главном управлении МЧС России по Владимирской области, площадь пожара составила 20 квадратных метров.

Из дома с помощью дыхательных устройств было спасено 12 человек, еще 20 человек эвакуировано. На пожаре пострадали 3 человека.

Дознаватели МЧС России выясняют причины возникновения пожара.

Как рассказали редакции в пресс-службе УМВД России по Владимирской области, авария случилась около 20 часов 20 минут. Двигаясь со стороны «Мегаторга» в сторону проспекта Строителей, водитель «Пежо» - мужчина 1990 года рождения совершил столкновение с грузовым автомобилем «Донфенг», после чего сбил опору дорожного знака и совершил наезд на стоящий автомобиль «Рено».

В аварии никто не пострадал. По результатам проведённого медосвидетельствования, виновник аварии оказался пьян.

Сотрудниками ГАИ в отношении него составлен административный материал по ч. 1 ст. 12.8 КоАП РФ (управление ТС в нетрезвом виде, наказывается лишением прав и крупным штрафом), а также 2 материала – по ст. 20.25 КоАП РФ (Уклонение от исполнения административного наказания. Наказывается штрафом либо административным арестом).