Если рассматривать в абсолютных цифрах, то к ней за год поступило 513 письменных жалоб и больше 3 тысяч устных. При этом, треть всех обращений подали граждане трудоспособного возраста. Еще 29% - люди из мест лишения свободы. 22% - пенсионеры и инвалиды. Самые проблемные территории, если судить по количеству запросов к уполномоченному, это Гусь-Хрустальный, Александровский и Судогодский районы плюс, разумеется, самый крупный населенный пункт региона - Владимир. А вот из Муромского и Киржчаского районов жалобы стали поступать гораздо реже, что очень показательно.
Примечательно, что, по словам Романовой, доля «профессиональных» жалобщиков, продолжающих ходить от одной инстанции к другой даже после решений Верховного суда, и любителей сводить счеты с конкурентами/оппонентами в потоке обращений минимальна. Темы реальных запросов — проблемы в ЖКХ и здравоохранении, экология и благоприятная среда обитания... Например, жители частного сектора в историческом центре Владимира все лето страдали от шума, яркого света и любопытных, заглядывающих им в окна зевак. Романова видит только один выход в их ситуации — расселение на деньги потенциального инвестора. Активисты из Филипповского в Киржачском районе — по поводу мусорного комплекса, из деревни Рукав в Собинском — с жалобами на выбросы с битумного завода также уже дошли до уполномоченного по правам человека.
Около 200 активистов из Судогодского района обратились к Людмиле Романовой по поводу узаконивания их земельных участков. Полуобщинное поселение там занимает порядка 400 га, на которых живут 300 семей в своих так называемых «родовых поместьях». С 2002 года эти люди вложили в свои дома и инфраструктуру (ЛЭП, дороги и т. д.) 1,5 млрд рублей. Проблема в том, что все 400 га — это земли сельхозназначения, строить там жилье было нельзя, а в уже построенном нельзя прописаться - со всеми вытекающими социальными последствиями. То есть сами люди 16 лет назад заселили эти земли вопреки всем правилам, а местные власти посмотрели на это сквозь пальцы. Весь вопрос — что делать сейчас? Вариант первый — власти изымают участки и приводят их в пригодное для сельского хозяйства состояние, а потом продают. Вариант второй — узаконить постройки, присоединив все эти «родовые поместья» с инфраструктурой к одному из местных населенных пунктов. Но риски есть в обоих случаях. В первом — бюджет понесет огромные затраты на приведение заросших земель в состояние пашни, но компенсировать их не сможет, потому что цены на сельхозземли низкие. К тому же быть тем, кто выгонит людей из домов, где они жили 16 лет, во власти не хочет никто. Но во втором случае есть риск, что владельцы «родовых поместий» в итоге размежуют свои участки и распродадут, а новые хозяева застроят их и вырубят весь «зеленый пояс» на этих гектарах. Впрочем, сами поселенцы уверяют, что не собираются ничего распродавать и вырубать, констатирует Людмила Романова. Местные власти склонны им поверить: в новом генплане района эти земли значатся как присоединенные к одному из действующих поселений.