Вячеслав Леонидович, как началось заболевание? Были какие-то специфические симптомы?
Сначала я приболел еще зимой. Но к врачам тогда не обращался: было много работы, командировки. Перенес болезнь на ногах и, видимо, подсадил иммунитет. А в конце марта снова почувствовал себя плохо, пошел в поликлинику. Там предварительно диагностировали фарингит, но послали делать компьютерную томограмму. Она показала одностороннюю пневмонию. КТ я делал 30-го, а 1-го апреля меня на скорой увезли в «автоприборовскую больницу» с температурой под 40. Я эти дни вообще уже ничего не чувствовал – лежал под одеялом и мерз. Было не до еды. Так что ничего про потерю вкуса, которая считается одним из самых частых симптомов, сказать не могу. Симптомы на самом деле у всех разные. В больнице прямо из приемного покоя направили на рентген. Он показал уже двухстороннюю пневмонию. А через пару дней в больнице я потерял сознание, легкие полностью перехватило, дышать не мог. Увезли в реанимацию. Ввели в искусственную кому, подключили к аппарату ИВЛ.
Страшно было?
Честно говоря, страха не помню. Но в коме я пролежал 8 дней. Потом лежал в отдельной палате, нагишом под простынкой, весь окутанный проводами, датчиками, капельницами. Меня еле откачали и непонятно было еще: выживу-не выживу. Кровать стояла посередине комнаты, чтобы с случае чего врачи с обеих сторон подойти могли. Отходил от наркоза тяжело, так что тоже все очень смутно помню. Но вот что точно чувствовал - постоянную заботу врачей, медсестру, которая со мной часто разговаривала, вытягивала в реальность. Все время кто-то был рядом, без присмотра не оставляли. Кстати, ноги бинтовали от тромбоза - после реанимации. Думаю, больше страха натерпелись мои родные, пока я неделю в состоянии искусственной комы лежал «между небом и землёй». Потом, когда врачи поняли, что я «ожил», меня перевели в Юрьевец, в 6-ю больницу, где для больных короновирусом отведён целый этаж. Кстати, в «автоприборовской» пациенты с Covid-19 уже были и до меня, но я, кажется, был первым, кто попал в реанимацию.
Много в больницах пациентов с тем же диагнозом?
В Юрьевце сначала было занято четыре пятиместные палаты, а когда меня выписывали, то почти весь этаж был заполнен. То есть под сотню человек. Сначала, когда нас еще не так много было, врачи и медсестры шутили: мол, когда же им разрешат под защитные костюмы купальники надевать. С них пот градом катился. Очки запотевали, а им надо капельницы ставить и уколы делать. А потом уже не до шуток стало: нагрузка возросла, все измотались, устали. Видно было, что сложно с таким наплывом справляться: новых больных постоянно подвозили. Даже по организации питания это очень заметно было. Сначала обслуживали тяжелых, и там график соблюдался. А тем, кто близок к выписке, еду приносили по остаточному принципу, т.е. с задержкой. Ну могло быть так, что завтрак принесут в 11 часов, обед в час, а ужин в три часа, потому что иначе некогда. Больных же резко прибавилось, а врачей и медсестер больше не стало. Хорошо, что первое время за мной соседи по палате присматривали, помогали – я первые несколько дней в новой больнице, после наркоза, ходить вообще не мог. Уверен, что без введения режима самоизоляции, больницы просто бы не справились с наплывом тяжелых больных.
Врачей бы не хватило? Или коек?
Всего. В тяжелых случаях пациент находится в больнице около месяца. Можно было бы, наверное, подсократить этот срок. Проблема в том, что выписывают из больницы только после двух отрицательных тестов. А результаты каждого приходилось ждать по 4-5 дней, что с выходными дает до двух недель лежания в больнице условно здорового человека. И все равно – болезнь длится долго. А меры самоизоляции помогли снизить число тяжелых пациентов, которые без госпитализации могут не выкарабкаться. Тяжесть протекания заболевания от нескольких факторов зависит: иммунитета, количества инфицирующих агентов, попадающих в организм зараженного. То есть чем больше у вас контактов, чем меньше вы пользуетесь индивидуальными средствами защиты, тем больше инфицирующих частиц может попасть на вас. Если таких частиц мало, то вы перенесете болезнь в легкой форме, а может, и вовсе бессимптомно. Организм сам справится. А если много, то результат может оказаться печальным. Тут уж как повезет. Так что перевод страны на в режим самоизоляции был своевременным и правильным.
Но многие отрицают существование болезни или ее опасность.
Мне то же самое пытался втолковать таксист, забиравший меня после выписки из больницы. Я его спрашиваю: «А откуда ты меня сейчас везешь?». Но у него такой ответ был: «Вас, дурачков легковерных, собрали там с разными диагнозами, зазомбировали и используют для пропаганды». Он, кстати, без маски был. Но таксисты, как и школьники, у нас главные эксперты во всем – от политики до медицины и вирусологии. Хотя таксисты разные бывают. Я сейчас часто на такси езжу. За руль сесть не могу – ноги еще плохо слушаются, хотя уже больше месяца прошло. Некоторые видят, как я передвигаюсь нетвердой походкой, шрам свежий на горле после трахеотомии, начинают задумываться, что лучше бы, наверное, маску все же надевать в общественных местах. А другим ничего не докажешь. Даже среди знакомых, которые знают меня хорошо, знают, что я в реанимации был, видят этот шрам, видят мое состояние, тоже разные люди есть. Я могу понять недоверие телевизору, но как можно не доверять своим глазам?
Что бы вы посоветовали нашим читателям?
Минимизировать риски. Это рационально. Даже если вы верите в конспирологические теории всемирного заговора, вы же не эпидемиологи, чтобы со стопроцентной уверенностью судить об опасности заболевания. Поэтому старайтесь избегать излишних контактов и пользуйтесь средствами индивидуальной защиты в общественных местах, чаще мойте руки. Подумайте о своих близких. Не запускайте болезни, не переносите их на ногах – сразу обращайтесь к врачам и берите больничный.
Читайте также: В Судогде сотрудники Скорой помощи оказались в авангарде борьбы с пандемией