Среди почти 700 респондентов три четверти составляли крестьяне, но были также священники, сельские учителя. Из данных анкет выяснилось, что к займам тогда чаще всего прибегали бедные крестьяне и середняки.
«Больше занимают средние и бедные, а зажиточные недостатка в деньгах не имеют, даже некоторые сами под вексель другим ссужают, но только мало таких зажиточных», - написал в анкете житель села Першино Шуйского уезда.
Цели займов тоже были разными: зажиточные брали в долг для торговли, средние - для ремесла и осеменения скота, а бедные - для продовольствия, «на скот» и «про домашний обиход». Об этом сообщили жители села Мошок Судогодского уезда, деревни Камнево Муромского уезда и другие.
«Ответы указывают на то, - отмечали земские статистики, - как еще бедна деревня деньгами и как сравнительно далек от нее кредит, если более половины всех займов делается у частных лиц».
Надежду на более цивилизованное кредитование земцы возлагали на учреждения мелкого кредита - кредитные и ссудо-сберегательные товарищества, на которые, судя по анкетам, постепенно переносился центр тяжести мелких займов. В них получали ссуды почти 60% крестьян - средний губернский показатель. А в Судогодском уезде в товариществах занимали свыше чем в 70% процентах случаев.
Каково было брать в долг у богатого соседа, рассказывал в анкете житель села Лавси Меленковскаго уезда: «До кредитных товариществ деньги занимали у кулаков и богатых мужиков. 20 коп. на рубль надо дать ему процентов в год и два раза поить его вином, так что обходится до 40% в год...» В кредитных товариществах годовые составляли 10-12%.
«Таким образом, - с явной радостью делали вывод в земской управе, - тот ростовщический процент, который искони был на Руси, встретил опасного соперника в лице кредитных товариществ». «Зачем нам брать деньги у частных лиц, когда есть банки», - писал другой продвинутый заемщик из села Беляницыно Городищенской волости Юрьевского уезда.
По опросам, разлет процентов по дореволюционному микрокредитованию владимирских крестьян колебался от 3 до 50 годовых. Но нередко проценты заменялись отработками - маржой «скрытого свойства».
«Занимал деньги под залог нежилой постройки 50 руб. на 6 месяцев и должен будет заплатить работой только одни проценты - возить на одной лошади навоз, что ценится в 6 руб.», - сообщал житель деревни Зубатово Юрьевского уезда. В другом случае должник из Суздальского уезда в дополнение к сумме процентов должен был смолотить овес у кредитора.
Еще один вывод из анкеты: устная форма договора, принятая в старину в деревне, постепенно уступала письменной (векселям и распискам). На честное слово выдавали только 17% займов.
Чаще всего к займам крестьяне прибегали весной. И это было вполне объяснимо. «Крестьянин Владимирской губернии, - пояснял автор из статистического отделения земской управы, - обыкновенно съедает свой хлеб еще до Рождества Христова, а к весне проедает и заработанные деньги». Но как раз в это время требовались семена для посева ярового хлеба и деньги на починку орудий труда.
Среди причин увеличения долгов в некоторых местностях респонденты губернской статистики отмечали франтовство населения, стремление «пофорсистее одеться, получше «поесть, попить». Сообщали, что народ стал «гонливее», друг за другом гоняются, то есть тянутся за богатыми: «Самовар, водку, табак, лампасье, разноцветные ткани менее употребляли раньше, а теперь совсем щегольство одолело».
Наиболее высокой (около 50 рублей) была средняя сумма займа в промышленных уездах, в земледельческих - ниже (38 рублей), зато займы там брали чаще, нередко не деньгами, а хлебом. Тем более что крестьяне победнее проедали свой хлеб задолго до Рождества и всю зиму жили в долг.
За несколько лет до революции в губернской земской управе отметили сокращение займов именно в промышленных уездах, и происходило это, по мнению самих жителей, в силу обеднения населения. А потому и кредиторы стали меньше верить заемщикам - в долг просто не давали.