К первоисточнику Михаила Лермонтова он отнёсся в высшей степени бережно, но сумел со своими актёрами, как мне кажется, донести куда более интересную мысль. Если у автора литературной драмы виновной в трагедии выглядит вся аристократичная компания, не сказавшая вовремя правду - ради собственных целей, а не только Арбенин, то у Данцигера вырисовывается другая ключевая проблема — наше тотальное неумение доверять друг другу, даже пребывая во взаимной любви... Что за этим стоит? Внутренние комплексы, которые, как всегда, родом из детства? Или нехватка самоуважения, заставляющая человека думать (а больше додумывать), что верности и преданности он — именно он - не стоит?
Арбенин ведь даже тени сомнения не допускал в виновности Нины, хотя до казуса с браслетом ставил её на пьедестал и млел от удовольствия просто быть рядом. Совсем как шекспировский Отелло, который любил и лелеял свою девочку, но тоже так легко перестал ей верить... И вот ещё что: какую роль в его решимости уничтожить всё во имя мести сыграл тот факт, что о его якобы позоре узнал весь свет? Не тот ли это случай, когда самолюбие конкретного человека оказалось сильнее его же любви?
Конечно, в таких пьесах всегда всё гипертрофированно — если страсти, то до небес, если ярость, то безграничная, если развязка, то непоправимая. В жизни обычно иначе - тем более в нашей современной жизни, где нет уникальных браслетов, потеря которых — улика, но зато есть интернет в котором слухи разлетаются со скоростью света, и где женятся нередко лишь для того, чтобы быть как все, а потому расстаются легко и без терзаний, быстро меняя шило на мыло. Но ведь и у нас страшно: пусть без физических смертей и душевных болезней, но отношения всё равно — из-за спешки делать выводы — убиваются наповал, задевая всех, кто был в их ареале... И вот об этом всем нам стоит подумать, особенно тем, кому всё-таки повезло найти своего человека. Месть может помочь выжить, но она — дрянная основа для того, чтобы жить дальше.
Что интересно, при просмотре спектакля таким размышлениям не мешает некоторая напыщенность речи персонажей — говорят-то они лермонтовскими стихами, но природная живость артистов сглаживает этот нюанс. Особенно впечатлили в этом смысле Анна Лузгина (Нина), резвящаяся как котёнок и треплющая по голове любимого супруга, и Игорь Клочков (Шприх), невероятно артистично рассказавший знакомому последние сплетни - с фееричной демонстрацией рожек над макушкой. Вроде и девушка простовата (классическая юная светская бездельница), чтобы начать ей симпатизировать, и сплетник — негодяй, раз так языком молотит, а цепляют оба: она - обаянием и милотой, он - энтузиазмом и, как уже сказано, артистизмом.
Роль ревнивца Арбенина в постановке Данцигера досталась Юрию Круценко, трясущейся за себя, любимую, интриганки-баронессы — Инге Галдиной, а преследующего замужнюю девчушку князя Звездича — Александру Аладышеву... Последнее особенно забавно. Просто легче было представить, что это Аладышева женщины будут упорно преследовать, а не он — женщин.
Сложные страсти обычно предполагают сложный антураж. До сих пор мы думали, что надо быть Ларсом Фон Триером, чтобы органично показать масштабную человеческую драму с минимумом декораций. Мы ошибались: Данцигер тоже сделал акцент на нескольких деталях — алом полотне, уютном кресле и, конечно, переливающихся всеми хрустальными гранями витиеватых люстрах, создающих соответствующее динамике действия настроение. Кроме того, над спектаклем работал отличный художник по свету: лауреат «Золотой маски» Сергей Скорнецкий.
Читайте также: Жозефина, Ханума и... любимая бабушка