Эти события бурных 20-х годов отражала газета «Луч» (с середины 1924 года - «Красный луч») - печатный орган Муромского и Меленковского уездных исполкомов в 20-е годы.
Новые имена и обряды
Тема нового быта была постоянной в прессе 20-х. Особенно активно муромско-меленковская советская газета старалась оторвать народ от церкви. Многим трудно было представить рождение детей без крестин, браки - без венчания, а похороны - без отпевания. Тогда приходилось прямо противопоставлять церковным обрядам новые ‑ гражданские и коммунистические.
Обновление быта начиналось с имен. Вот, например, газетное сообщение из села Клин Муромского уезда: «12 мая у местной шкрабы (школьной работницы. - Прим. авт.) тов. Слюняевой родилась дочь, которую она пожелала назвать Рэмой. Это пока первое революционное имя во всей волости». Имя Рэма образовалось от первых букв в словах «революция», «электрификация», «механизация». Интересно, как сложилась жизнь Рэмы... Из других революционных имен в ходу было имя для мальчика Ким (сокращение от «Коммунистический интернационал молодежи»).
А вот и весть из д. Лесниково Ново-Котлинской волости под заголовком «Ласточки нового быта»: «Новый быт упорно внедряется в нашу деревню. Родившегося в семье гр-на Кочеткова ребенка не таскали попу купать в воде, зарегистрировав лишь в вике (волостном исполкоме). Беспартийный т. Ежов первый показал пример гражданской свадьбы, женившись на крестьянской девушке. 65-летний старик Осипов, умирая, просил похоронить его без попов...»
Октябрины против крестин
Вместо крестин газета усердно описывала «октябрины», на которых малышей не крестили, а «октябрили», вместо крестных назначая шефов-воспитателей. Вот как это было, например, в Муроме в 1924 году: «1 июня в доме просвещения проходили первые октябрины среди членов союза рабпроса (работников просвещения). Октябрить своих новорожденных малюток пожелали сразу двое членов союза: т.т. Карасева и Зайцева. Одна руководительница Мишинской школы-коммуны, другая техническая служащая 3-го детдома. Открылось собрание пением «Интернационала». Затем по повестке собрания следовали: вступительное слово о значении октябрин, приветствия от горместкома, отдела народного образования и секции при упросе и доклад о новом быте. А потом т. Наумов сообщил, что вновь появившиеся маленькие граждане: Виктор Карасев и Валентина Зайцева вверяются попечению членов союза Е.В. Квита и П.М. Кузнецова и разъяснил, какие требования предъявляются к ним в воспитании малюток... Т.т. Кузнецов и Квита приняли младенцев на ярко-красную материю и ответили, что приложат все силы, чтобы воспитать их такими, какими их хочет видеть союз. Закончилось все опять-такие пением «Интернационала».
«Комсвадьба»
Бракосочетания по правилам «нового быта» предполагались не просто гражданские, но и более повышенного уровня. «Крестьянская коммунистическая свадьба» в 1924 году стала частью проведения... так называемой «комсомольской пасхи» в рабочем клубе имени Ленина станции Муром: «26 апреля в программу проведения комсомольской пасхи вошла коммунистическая свадьба крестьян, за 20 верст пришедших из деревенского захолустья, пожелавших венчаться не с попами, а справить свою свадьбу по-новому. Свадьба прошла необыкновенно торжественно. Выступал ряд ораторов. Казалось, что приветствиям конца не будет. Говорили о необходимости проведения обрядов по-новому... После приветствий молодым поднесли подарки и зачислили в ряды РКСМ. В ответном слове крестьянин (отец невесты) благодарил рабочих за их теплое отношение к крестьянам». «Это первая комсвадьба крестьян в Муромском уезде», - подчеркнул автор Рабкор 13. В столь же позитивном ключе подавались и похороны без священников.
За лучшие условия труда
Еще одной темой газеты была забота об условиях труда и быта рабочих и работниц. Женским вопросам посвящались особые рубрики. Кстати, очень перекликается с нашим временем заметка под заголовком «В чем мы нуждаемся». Оказывается, нуждались рабочие 96 лет назад... в защитных масках! Да, их не хватало, как у нас в начале пандемии. Правда, тогда шла речь о масках для работников и особенно работниц вредного производства с хлором.
«Со времени пуска белильного отделения при фабрике «Красный Текстильщик» хлорщики стали просить о выдаче им масок, но и по сие время их нет. Вместо масок выдали респираторы вроде намордников, но их рабочие не надевают, так как они не помогают. Молоко тоже полагается выдавать всем хлорщикам, а выдается оно только рабочим-мужчинам, а женщины-работницы почему-то не получают, несмотря на то, что они снимают и выжимают хлор из пряжи, а между тем здоровье женщины-работницы слабее мужчин. Охрана труда при нашей фабрике, когда же, наконец, ты войдешь в положение хлорщиков и позаботишься о снабжении их масками и молоком?» - написал в «Луче» в июне 1924 года рабкор под псевдонимом Будильник.
И снова о женщинах. На этот раз «Красный луч» высветил несправедливость даже в бане в женский день. Рабкор «Делегатка» заметила такую проблему: «При фабрике имени ВЦИК по обыкновению баню для работниц готовят по пятницам. 5 сентября в баню вошли жена директора и жена управделами. Там мылись некоторые женщины с ребятами, им предложено было из бани удалиться. Когда благородные жены директора и управделами пошли в баню, банщику приказали никого не впускать. Пришедших работниц в баню не пустили, до тех пор, пока оттуда не вышли «господа» - две персоны. Ну дело ли это? Уж ежели они не хотят мыться вместе с работницами, так пусть за свой счет выстроят себе «дворянскую» баню, а работниц нечего задерживать».
Силами газеты шла борьба против хулиганства и мата среди рабочих, опять же с заботой о девушках: «На Меленковской торфоразработке в бараки к девушкам ходят ребята, хулиганящие вовсю. Девушки в такой обстановке привыкают сами к хулиганству и матерщине. Месткому и ячейке РКСМ надо провести с этим решительную борьбу. Больше культурных развлечений ‑ и безобразия прекратятся».
Культурные развлечения тоже были под бдительным оком советской газеты. Например, кино пришло в деревню. Но какое? Вот что сообщалось из села Казаково Муромского уезда: «22 мая в помещении летнего театра приехавшими из Мурома был дан киносеанс. Жаль того, что в нашей деревне вместо революционных или научных подносят водевильные киноленты. Население осталось такими картинами недовольно, и говорят: «Если в следующий раз привезете, то ленты с поцелуями оставьте у себя для кисейных барышень, а нам дайте что-нибудь посерьезнее».
О нэпманах и самогонщиках
20-е годы были временем нэпа, когда в стране вновь разрешили предпринимательство. Но к частникам-нэпманам комсомольцы относились враждебно. Даже в муромском ресторанчике на берегу Оки людям со средствами нельзя было расслабиться, чтобы не попасть потом на страницы «Луча» в рубрику «Нам пишут».
Читаем: «Буфет Окского сада. Отдельная комната, в которую через некоторые промежутки времени доставляются бутылки с винами компании из торговцев: Денисова, Сумкина и налогового инспектора Фирсова. Что за дела у последнего с нэпманами, надо бы узнать». Неясно, чем аукнулся этот явный донос через газету тиражом около 8 тыс. экземпляров, но можно предположить, что «похмелье» у налогового инспектора было тяжелым.
Шла борьба и с самогоноварением. А было оно настолько неискоренимо, что доходило до курьезов, как в этом случае под заголовком «Следствие и... аппарат!»: «В дер. Новлянскую Тучковской волости Судогодского уезда прибыл из Мурома агент ГПУ для производства следствия по делу пропажи кровельного железа к бывшему председателю «Рукрахмала» гр. Шалаеву И.П. Заходит в избу и видит Шалаева... выгоняющего самогон. Аппарат был отобран, и делу дан ход».
И все-таки жизнь во Владимирской губернии в 20-е годы с трудом да налаживалась. Например, окрепла советская валюта, курс перестал скакать. Вот что писал об этом муромский «Луч»: «Местное крестьянство, убедившись, что новые деньги в своей стоимости не падают и можно хранить в кармане, сколько хочешь, говорит: «Вот жизнь, так жизнь, - с такими деньгами скоро в люди выйдем. Спасибо Советской власти!».