Строгач за Строкача и народная милиция. До февральской революции полицию в губернских городах возглавлял полицеймейстер. Долгое время число служащих оставалось небольшим. К 1863 году их насчитывалось всего около 200 человек на всю Владимирскую губернию с населением более миллиона человек, во Владимире — 25. Но с ростом населения в конце XIX века почти до 30 тысяч человек во Владимире служил уже 71 городовой.
Какое-то время жалованье нижних чинов полиции было очень скромным, что проводило к текучке кадров. Но позже зарплата рядового полицейского, по данным краеведов, почти догнала заработок сельского учителя и достигла 300 рублей в год. По тем временам - как сегодняшний «средний класс».
Еще в 1898 году во Владимире открыли школу для полицейских урядников, которой руководил последний полицмейстер Василий Иванов.
Городская полиция занималась дознанием по разным преступлениям, самым распространенным была кража. Раскрываемость - на уровне 50%. Одной из самых резонансных была кража в 1902 года во Владимире велосипеда «Дукат» у члена окружного суда г-на Музыкина. Кстати, элитный байк московского производства найти так и не удалось.
Еще полиция следила за правилами торговли и соблюдением санитарных норм - в городской среде, в трактирах, на фабриках. В 1902 году на полицию возложили наблюдение за проживающими во Владимире евреями-ремесленниками. Их старались высылать из губернии по всякому поводу. Полиция следила и за соблюдением правил городскими извозчиками. Само собой, были драки, хулиганство, битье стекол, совершаемые горожанами в нетрезвом виде — еще одна забота городовых. Были «охранение порядка и благочиния при всяких публичных собраниях», контроль за политически неблагонадежными (причем, в связи с участившимися нападениями радикалов полицейским разрешили смелее стрелять).
Уже упомянутый последний владимирский полицмейстер Василий Авимович Иванов пробыл в этой должности 22 года - с 1895 года по 1917-й. Честь полицейского мундира была для него была приоритетом. Например, он лично заприметил во время гуляний на Большом бульваре, что младший городовой Строкач, «навалившись на загородку со стороны Успенского собора, покуривал и разговаривал со знакомой девушкой на глазах массы гуляющей публики». За это городового посадили на 7 дней под арест, его шефу, старшему городовому Жеребкову, влепили строгий выговор за то, что «плохо учил своего подопечного полицейской службе». Вот так - получил «строгача» за флиртующего Строкача.
Царская полицейская система в одночасье рухнула в феврале 1917 года. Полицмейстера вместе с губернатором и прочими «ВИПами» царского режима арестовали и отправили в тюрьму. Причем, по дороге туда полицмейстеру «камнем разбили очки и бровь, и он до самой тюрьмы шел, закрывшись платком». Дальнейшая участь его неизвестна. Среди арестованных оказался жандармский подполковник Будницкий. Ведь, кроме полиции, во Владимире при царе было еще жандармское управление, состоявшее в ведении III отделения Собственной Его Величества канцелярии - в основном, для политического сыска и следствия.
В феврале 1917 года к власти пришли те, кто считал полицию и жандармов своими главными врагами. При Временном правительстве во Владимире появилась народная милиция. Само собой, никого из полицейских новая власть туда брать не хотела. Решили зачислить всех бывших жандармов и городовых в армию в качестве воинской повинности.
Однако газета «Старый владимирец» 15 марта 1917 сетовала, что «в нашей городской милиции в настоящее время остаются старые полицейские чины, почему-то не разделившие общей участи с другими». Ох уж этот дефицит опытных кадров!
Форму для милиции решили не вводить, поскольку полицейская стала одним из символов старого режима. Но откуда вербовать милиционеров? Решили «обратиться к начальнику гарнизона с предложением предоставить в распоряжение начальника дивизии 45 человек из команды выздоравливающих (из числа раненых фронтовиков) для несения постовой службы». Однако «народная милиция» Временного правительства даже не успела встать на ноги, как грянула Октябрьская революция.
Рабоче-крестьянская полиция. 10 ноября 1917 года появилось то знаменитое постановление за подписью наркома внутренних дел Рыкова об учреждении «рабочей милиции» при всех Советах. В 1918 году милиция стала кадровой - надежды на «добровольное вооружение народа» у большевиков не оправдались. Да еще пришлось «вычищать» людей с криминальным прошлым, которые успели записаться в Красную гвардию и попали в милицию.
Без единой формы в рабоче-крестьянской милиции долго не продержались. Ее ввели уже в ноябре 1918 года — летняя темно-синяя, зимний вариант - цвета маренго. Пока без погон, конечно.
Краевед Анатолий Дорофеев, изучивший становление Красной милиции во Владимирской губернии, выяснил: несмотря на инструкцию от октября 1918 года, которая снова запрещала брать в милиционеры экс-чинов полиции, они поначалу в милиции еще служили. Всего в первый год Советской власти в управлениях уголовного розыска и милиции Владимира (в каждом по 12 сотрудников) служили еще, соответственно, по 4 и 5 экс-полицейских. Немало. Но все-таки в основном в милицию хлынули новобранцы - без всякого опыта, даже малограмотные. В начале 20-х годов милиционеры страдали от очень низкой зарплаты и ужасных бытовых условий в общежитиях. Даже при открывшейся в середине 1922 года губернской школе младшего милицейского комсостава. Тогда же во Владимире приступили к организации питомника собак-ищеек.
Текучка кадров в милиции из-за низкого жалования была огромная. В 1924 году газета «Призыв» отмечала: «Материальное положение милиции в текущем году было далеко не блестящим. И только ясное сознание долга перед революцией заставляет милиционера по-прежнему твердо стоять на своем посту».
Зато налаживалась культурная жизнь сотрудников - работал клуб милиции во Владимире, который в 1923 году объединил и других «совработников» - из губсуда, соцстраха... Там был даже драмкружок. Так что следователь и страховой агент, как в кинокомедии «Берегись автомобиля», вполне могли играть в любительских спектаклях.
При этом преступность никуда не делась. И милиционеры, даже ведущие сотрудники губернского уровня, гибли в схватках с вооруженными бандами (или иначе, восставшими крестьянами, недовольными советской властью), как, например, в Юрьевском уезде в 1923 году. А одгого из сотрудников губернского аппарата милиции застрелили прямо в центре Владимира на глазах у прохожих...
И все-таки опыт борьбы с преступностью новой милиции набирал обороты. Уже в 1925 году во Владимире появился музей угрозыска с бандитскими «трофеями» - «живая летопись борьбы красных криминалистов», как его называли. Там показывали и «аэропланную бомбу, брошенную в сотрудника уголовного розыска при задержании бандита Шишкова» (не взорвавшаяся, к счастью), и «палку с тяжелым, деревянным набалдашником, которой преступник раскалывал черепа своих жертв», и «кистень, под ударами которого умер не один человек». Показывали деревянную самодельную ложку, отобранную у убитого в Меленковском уезде знаменитого бандита Якунина, по кличке «Викторка».
Была среди 250 экспонатов «целая доска, увешанная подбором ключей и отмычек, с помощью которых был ограблен владимирский музей»... Сотрудники-новички знакомились по этим «трофеям» с обычаями и повадками преступного мира. Осмотр музея угрозыска допускался только «по мере надобности, соответствующим должностным лицам».
Кстати, праздник в ноябре как День рождения милиции начали отмечать еще тогда, более 100 лет назад.