На этот вопрос в интервью «Владимирским ведомостям» отвечает профессор, доктор философских наук Федор Цанн-кай-си. Он был делегатом университетской конференции выборщиков. Федор Васильевич не раз публично излагал свои взгляды на проблемы формирования классического университета во Владимире ‑ и сегодня он анализирует поствыборную ситуацию в ВлГУ.
- Федор Васильевич, ожидали ли вы победы Анзора Саралидзе?
- Начать я хотел бы не с обсуждения итогов университетской конференции, а с решения Минобрнауки включить в список кандидатов на должность ректора Анзора Михайловича Саралидзе. Многими это было понято как сигнал, кто должен быть ректором. Для министерства главное сегодня - объединить вузы с последующим их сокращением. Ректоры советского образца, сочетавшие качества крепкого хозяйственника и руководителя научно-образовательного комплекса, активно участвующие в культурно-просветительской и общественной деятельности, для этого не годятся. Тем более не нужны люди с идеями, крупные ученые, борющиеся за сохранение автономии университетов, их развитие. Сейчас нужда - в ректоре-чиновнике, в исполнительном управленце. Именно такой тип ректора сегодня оказался востребованным.
- Как вы думаете, почему у делегатов конференции преобладало явное отсутствие интереса к происходившему? Не было обсуждения программ, вопросов кандидатам задали мало и как-то даже неохотно...
- Результаты голосования были предопределены и составом делегатов, и регламентом, и тем, как работал президиум конференции. Одних делегатов от административно-управленческого аппарата и учебно-вспомогательного состава вместе с руководством Муромского филиала в полном составе было более 30 человек. Среди делегатов - немало преподавателей, которые ничем не проявили себя ни в науке, ни в образовании. Делегатами были избраны работники бухгалтерии, коменданты, кастелянши и проч. Все они - добросовестные работники и имеют право представлять свои коллективы. Но после того как я не увидел среди делегатов заслуженных деятелей науки, заслуженных работников и отличников высшей школы, авторитетных в своей области ученых, я не могу признать правовым документом Положение о выборах ректора, а итог выборов - справедливым. Считаю, что Анзор Михайлович вряд ли будет чувствовать себя морально легитимным на посту ректора.
А взять регламент! Было громогласно заявлено, что речь идет о судьбоносном событии, что надо не спеша все тщательно взвесить, обсудить, продумать. И на все это по регламенту полагалось… 3 минуты. Мою просьбу дать хотя бы 5 минут для выступления представителям кандидатов большинство делегатов отклонило.
Председательствовавший на конференции вышел за рамки Положения о выборах ректора, занявшись цензурой моего выступления, указывая, что можно говорить, а что нельзя. Кроме представителей кандидатов других выступавших не нашлось. Молчаливо послушное большинство пришло не обсуждать и решать судьбу университета ‑ оно пришло «голосовать».
- Но почему все-таки предпочтение отдано Анзору Саралидзе?
- Я думаю, что многие делегаты, особенно из руководителей подразделений, административно-управленческого персонала, голосовали, руководствуясь одним соображением - как выборы ректора скажутся на их служебном положении? Удержат или потеряют они свои должности? Ни имя Нобелевского лауреата Жореса Алферова, ни мнения губернатора, Президиума Российской Академии Наук, руководителей Госдумы и Комитета по образованию никакого впечатления не произвели. Строго говоря, большинство делегатов конференции будущее университета не очень волновало: были заботы «посущественнее».
Я не сомневаюсь - значительная часть делегатов просто испугалась призыва Алексея Александровича Давыдова вместе с ним реформировать образовательный процесс, соединить обучение с научно-исследовательской работой, по-новому строить отношения со студентами. Привычка к многолетней рутине, к имитации деятельности оказались сильнее. Для многих делегатов ректор - это хозяйственник, финансист, руководитель, организатор. И в качестве дополнения, видимо, где-то там, в перспективе, - возможная докторская степень как «эквивалент учености». После этого стоит задуматься, способны ли мы вообще к самоуправлению, самоорганизации, готовы ли нести ответственность за свою судьбу, жить без вожжей?
- Почему, кроме вас, ни один представитель присоединенного педуниверситета не выступил с критикой ситуации? При том, что ходят разговоры, что они чувствуют себя ущемленными при объединении с ВлГУ?
- Судьба педагогического института меня очень волнует. Он давно уже перестал быть тем, чем был. Осталось разве что название троллейбусной остановки. Практически сегодня - это подразделение, утратившее свою самостоятельность. Все измельчало количественно и качественно. Изменился кадровый состав - и не только за счет естественной убыли. Ушли те, кто олицетворял институт, при ком было стыдно совершать поступки, бросающие тень на репутацию института. Аспирантура пополняется далеко не самыми лучшими выпускниками. Слишком много детей преподавателей, руководителей университета. Обстановка семейственности, нетребовательности приводит к угасанию творческой атмосферы. И я все больше начинаю себя чувствовать чужим и лишним после полувека работы в институте.
Коллектив пединститута как-то сильно постарел. Я имею в виду не физическую, а душевную старость. Появилось равнодушие, сужается круг интересов, почти не сохранилось юное, студенческое чувство...
Глядя на делегатов выборной конференции, я вспомнил письмо Чехова к земскому врачу Орлову, который жаловался писателю на притеснения интеллигенции чиновниками. Вот что ответил Антон Павлович: «Не губернатор, а вся интеллигенция виновата... Пока это еще студенты и курсистки - это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студентам и курсисткам выйти самостоятельно на дорогу, стать взрослыми, как и надежда наша и будущее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора-дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры. Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр. Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях».
- Но что же дальше, Федор Васильевич?
- Анзор Михайлович, полагаю, обречен чувствовать свою несамостоятельность, несоответствие своего творческого потенциала масштабу должности. Думается, не сам он определял свое решение, кому-то это надо было. Но тот или те, кому это было надо, меньше всего думали о будущем университета.
Однако мы служим не ректору, а студентам, идее просвещения, народу, который помог нам получить образование и доверил своих детей. Тревожит одно: не началась бы охота на ведьм, поиск тех 29 плюс пяти, которые голосовали за профессоров Давыдова и Омельянчука. 34 делегата ‑ это меньше 1/5, но это люди, которые хотят иной атмосферы в университете, которые могут и умеют работать. Нравственный долг не позволил им промолчать.
Я выражаю искреннее уважение голосовавшим за Алексея Давыдова и Игоря Омельянчука, за этот гражданский поступок. Любителям «хорового пения» не понять, как трудно сказать «нет», когда вокруг тебя дружно скандируют «да», «да», «да»…
Но я уверен, что мы еще скажем им спасибо за спасенную честь ВлГУ.